Николай Кудрявцев - Что уж, мы уж, раз уж, так уж...

— … мотыга. — Услышал, Семкин, бормотание Брыни. — Опять же, штука нехитрая, но дюже нужная в хоз…

— Молчать! — Рявкнул лейтенант решительным тоном. — Всем оставаться на местах.

Он остановил первую попавшую машину. Это был старый «москвич» с двумя, совсем старыми людьми. Они вышли из машины и развели руками, словно говоря, что бессильны против действий инспектора, что от пенсии ничего на штраф не осталось и, вообще, они в недоумении.

— Будете понятыми. — Безапелляционно заявил Семкин. — Я буду осматривать маш…, тьфу, печь, а вы будете свидетелями.

Старики поникли, но возражать не посмели. Они подошли к печи, сочувственно поздоровались с потенциальными нарушителями и в страхе уставились на инспектора. Тот махнул Брыне.

— Откройте эту, э-э, капот.

Брыня открыл заслонку. Семкин, не глядя в топку, жестом пригласил понятых и телевизионщиков. Нечего им прятаться за щитом, пора выходить из подполья. Чем больше свидетелей, тем меньше опасности.

— Понятые. — Семкин смотрел на стариков. — Посмотрите внимательно. Видите пакетик с белым порошком?

Понятые дружно и отрицательно замотали головами. Семкин резко развернулся и уставился в жерло печи. Пакетиком даже не пахло.

— А где наркотики? — Растерянно спросил он, глядя прямо в объектив камеры, подошедшего оператора-телевизионщика.

— Нету. — Ответил за камеру оператор, и отошел, подальше от греха.

Семкин повернулся к Никанору с несчастным выражением лица.

— Что-то потерял, командир? — Никанору стало так жалко инспектора, что ему, даже, расхотелось набивать морду.

— Наркотики пропали. — Жалобно выдавил из себя Семкин. — Меня майор Хапугин сожрет.

— Что там, Никанор? — Спросил Иван.

— Вань. Ты не поверишь. — Никанор вытаращил глаза. — Пока мы тут ля-ля, у лейтенанта наркотики сперли.

— Россия! — Подытожил Иван. — В кругу друзей хлебальником не щелкают.

— Может, поможем парню? — Предложил Брыня.

— Я принципиально против наркотиков. — Возразил Иван на предложение Брыни. — Пусть сам ищет.

— Точно! — Лицо Семкина озарила надежда. — Я сейчас. Они просто закатились. Их поискать надо.

И он, не раздумывая, прыгнул в печь.

Камера наехала крупным планом на торчащий, из печи, зад инспектора, потом сняла каждого участника событий, отъехала от печи и нацелилась на тележурналиста с микрофоном в руках.

— Новости снимают. — Прокомментировал Никанор. — Нас по телевизору покажут.

— Это с телевидения? — Не поверил Диоген.

— А ты что? Не видишь эмблему телеканала на микрофоне?

— Пойду еще снимусь. — Расцвел Диоген и двинулся к оператору.

Он подошел к корреспонденту, мягко отодвинул его в сторону и, улыбнувшись в камеру, стал принимать всевозможные атлетические позы, которые видел в телепередаче "Мистер Вселенная".

Друзья невольно залюбовались своим товарищем.

— Нету! — Раздался, полный отчаянья, всхлип Семкина.

— Хорошо искал? — Спросил Никанор, глядя, на вымазанное сажей, лицо инспектора.

— Все облазил. — Семкин вытирал слезы, размазывая сажу. — Пакетика, как небывало.

— А может, и не было никакого пакетика? — Предположил Брыня.

— Ты думай, что говоришь-то! — Семкин разозлился. — Мне лучше знать! Я сам его ту…

Он захлопнул рот рукой и посмотрел на деда. Похоже, что тот ни о чем не догадывался.

— Все! — Лейтенант спрыгнул на землю. — Все пропало!

— Не переживай. — Никанор протянул ему бутылку пива. — Поехали в тюрьму, а там, что-нибудь придумаем.

Семкин схватил бутылку и жадно высосал все пиво до капельки. Потом он тяжело выдохнул и, глядя на Никанора, покрутил пальцем у виска.

— Дурак! — Усмехнулся он. — С чем я вас в тюрьму потащу? Вы даже не оскорбили меня.

— Сам дебил! — Сразу врубился Никанор.

— Это фигня. — Задумался Семкин. — Максимум штраф. Вот если бы вы, оказали сопротивление. Нет! — Он подумал. — Вот если бы вы, напали на меня, вот тогда Хапугин обрадовался бы.

— Так бы сразу и сказал. — Брыня двинулся на инспектора. — А то, все намеками, да намеками. Сделаем, как в лучших традициях Голливуда.

Омоновцы, все-таки опоздали. Они, как профессионалы, начали атаку в нужный момент. Рванули на захват, как лоси, но все было кончено, когда им оставалось не меньше десятка скачков. Виной всему был Брыня. Хоть он и намекнул на Голливуд, но сделал все по-русски. Мы часто хотим сделать как на западе, но получается как всегда.

Семкин лежал перед Брыней и, осуждающе смотрел на него, правым глазом. Левый глаз возмущенно и с великой неохотой, заплывал. Зато два передних, верхних зуба, весело раскачивались, прощаясь со своими собратьями. Нос и губы были похожи на кондитерские изделия, из разряда сдобной выпечки. Уши пылали, увеличивались в размере и твердели. Фуражка, с оторванным верхом, была надета на шею, предохраняя, оную, от лишнего движения. Погоны и один рукав были оторваны. Шнурки развязались. Носки порвались.