Замуж с осложнениями-2. Сами мы не местные

Азамат громко возносит гуйхалах во славу богов и за здоровье Старейшины. Сам наикрутейший духовник стоит тут же и с интересом изучает переплетённую конструкцию из конечностей, которую представляем собой мы с Азаматом.

-- Но почему его кроме меня никто не видел? -- интересуюсь я.

-- Потому что ты родственница Укун-Танив, которая их создала, -- безапелляционно заявляет Алтоша. -- Их и здоровых только пожилые женщины видят, а больного кроме тебя никто бы не различил.

-- Так надо же его вытащить из дерева! -- соображаю я.

-- Старейшина уже отправил послание на Орл, чтобы разломали то дерево по трещине и полили там всё водой. Надо надеяться, он утечёт в море.

Я глубоко облегчённо вздыхаю. Меня эта их мистика доконает когда-нибудь.

Тут я понимаю, что Азамат у меня по-прежнему сидит на земле, а теплее не стало.

-- Слушай, -- говорю, поднимаясь, -- ты бы встал. Отморозишь себе всё!

-- Сейчас попробую, -- хмыкает он и с трудом поднимается на ноги. Без куртки он мне кажется ещё тощее, чем обычно.

-- Ты когда ел последний раз, золотце? -- интересуюсь я с подозрением.

Он вопросительно смотрит на Алтонгирела.

-- Когда я ел?

-- Я ей лучше не буду говорить, а то она меня убьёт, а тебя к кухонному столу привяжет, -- кисло отвечает тот.

-- Азамат, ты что?! -- восклицаю я. -- Я понимаю, что ты волновался, но если ты с голоду помрёшь, никому лучше не будет!

-- Да я просто... -- мямлит он. Алтонгирел отмахивается.

-- Помереть бы я ему не дал. Но насильно кормить чаще, чем раз в двое суток, не могу. А я тебе, Азамат, говорил, что если мы её найдём, первым делом ты получишь взбучку за то, что не ел.

-- Получишь! -- обещаю я. -- Ещё как получишь!

Он только улыбается и прижимает меня поближе.

Старейшина, наблюдавший всё это с немым интересом, похлопывает Алтошу по плечу. Тот сразу серьёзнеет и откашливается.

-- Мы тут кое-что обсудили, пока вы... здоровались. Старейшина Ажгдийдимидин считает, что я не справляюсь с ролью вашего духовника.

-- Ура! -- дико воплю я. -- Старейшина, вы мудрейший человек!

Старейшина едва заметно улыбается. Азамат, впрочем, расстроен.

-- Но как же... -- он обращается к Старейшине. -- Алтонгирел ведь мой друг... Я понимаю, что с Лизой они плохо ладят, но меня-то он совершенно устраивает.

-- Старейшина считает, -- продолжает бубнить Алтонгирел, -- что из-за того, что я не понимаю твою жену, ты не можешь быть полностью со мной откровенным. Это так? -- он прищуривается на Азамата. Тот опускает глаза.

-- Ну, немного есть... Но это ничего важного, просто...

Оба духовника кивают.

-- Не ты должен определять, что важно, а что нет, -- говорит Алтонгирел. -- Твоим другом я останусь. А вот наставлять вас отныне берётся сам Старейшина Ажгдийдимидин.

Я готова плясать от радости. Мало того, что этот человек за полчаса дважды проявил полное понимание моих проблем, так он ещё и молчит!!!

Азамат выглядит так, как будто выиграл лотерею, от которой не покупал билет.

-- Но... Вы ведь не работаете с людьми уже много лет... Нет, я понимаю, что Лиза достойна лучшего, но я-то...

Алтоша закатывает глаза.

-- Старейшина полагает, что с вами нельзя работать по отдельности. И вообще, Азамат, хватит уже выпендриваться, все и так понимают, что тебе делают большое одолжение, с твоей-то... -- он косится на меня и замолкает. Не забыл ещё пощёчину. Впрочем, от того, что он не договорил, легче не становится. Я мгновенно зверею, Азамат сконфуженно кивает, а Старейшина никак не реагирует. Неужели и он не понимает? Ладно, Алтоша, я тебе ещё устрою...

Но пока что мы идём домой. Азамат успел разгрузить наши вещи -- Алтонгирел заставил, чтобы занялся чем-нибудь, пока тот сходит по каким-то своим делам. Хоть за это ему спасибо.

Азамат разжигает печку, а я скоренько варю лебяжий суп с лапшой. А потом и правда практически привязываю мужа к столу, наливаю ему полную миску и принимаюсь отчитывать, пока жуёт, чтобы лучше усваивалось. Он хмыкает и кряхтит, изображая раскаянье и не забывая похвалить мою готовку. Конечно, теперь, когда всё устаканилось, аппетит у него зверский, так что закончив первую миску, он берётся за вторую, и тут уже я примыкаю. В конце концов, мне тоже есть надо, а ругать его -- дело дурацкое. Разозлиться у меня не получается, и он это хорошо понимает.

-- Но обещай мне, пожалуйста, -- грозно говорю напоследок, -- что это больше не повторится. У вас тут туннели на каждом шагу, да и мало ли какие глупости в жизни происходят. Но чтобы больше никаких голодовок! Через не хочу, а ешь!