Крэг Гарднер - Другой Синдбад

Ахмед ткнул меня острым локтем под ребро:

— Что я тебе говорил насчет того, что так всегда и бывает?

Я ничего не ответил юнцу. На самом деле я был слишком ошеломлен, чтобы реагировать на что бы то ни было. Жизнь носильщика никогда не бывала исполненной таких треволнений. Кульминацией множества дней до этого сегодняшнего бывали переживания по поводу лишнего перезрелого граната или заплесневелой буханки хлеба. Сколь притягательными казались теперь эти гнилые фрукты и покрытый плесенью хлеб в теперешней ситуации. В конце концов, что значит какая-то сотня динаров, когда твоя жизнь в опасности?

— Ну что ж, — в свою очередь вздыхая, сказал мой некогда богатый хозяин, — похоже, как говорят мудрецы, земля горит у нас под ногами. Нам ничего не остается, как отправляться в путь немедленно.

Нам?

Великий и могущественный Синдбад произнес это слово так, будто оно включало в себя всех, кто стоял сейчас в этой комнате, даже некоего бедного и ничтожного носильщика, которому просто случилось проходить мимо его ворот в неподходящий момент. Нам? Конечно, это правда, что этот самый торговец накормил меня куда более роскошной едой, чем я когда-либо пробовал; и он рассказал мне историю, полную таких опасностей и чудес, что я сидел совершенно зачарованный; а потом он предложил мне сокровище, превосходившее все мои надежды.

Нам?

Правда, однако, и то, что благодаря тому же самому благодетелю у меня появилась возможность в первый раз в жизни пообщаться с ужасным чудовищем, о котором до этого случая я знал лишь из сказок; более того, этот самый искатель приключений предполагает, что мы все вместе отправимся в очередное исполненное чудес и опасностей путешествие.

Нам?

Я все еще слышал громоподобный голос джинна, выкликающий мое имя; имя, которое теперь, похоже, стало разом моей удачей и несчастьем. Поскольку из-за этого самого имени — Синдбад — у меня не было никакой возможности остаться в стороне.

— В путь! — воскликнул Синдбад Мореход, и я расслышал в его голосе страсть к путешествиям.

— В путь! — эхом откликнулся Джафар, но в его устах это слово свидетельствовало о чем-то огромном и трудновыполнимом.

— В путь! — фыркнул Ахмед, словно ни разу за свою короткую жизнь не слышал о столь великом приключении.

Старший Синдбад хлопнул в ладоши, и Джафар мрачно зашаркал прочь, сопровождаемый насвистывающим Ахмедом. Торговец двинулся вслед за своими слугами и жестом предложил мне присоединиться к процессии.

Что я мог поделать? Отступать было некуда.

Я отправлялся в путешествие.

В доме был тарарам, и с каждым нашим шагом этот хаос, казалось, удваивался.

Джафар сперва повел нашу процессию в комнату, заполненную увесистыми томами, каждый толщиной с руку взрослого человека. Выбрав из них один и перелистав пергамент внутри него, пока не добрался до определенной страницы, он издал хрип, похожий на последний вздох издыхающего козла.

Старательно избегая взглядом остальных участников нашей процессии, он торопливо двинулся в следующую комнату, сверху донизу забитую свитками и обрывками бумаги, каждый из которых был обильно покрыт тщательно выписанной цифирью. Мы трое в почтительном молчании следовали за ним.

Мгновение поразмыслив, Джафар зашагал в самый дальний угол комнаты и осторожно вытянул измятый клочок пергамента из-под самого низа небрежно наваленной груды. Лишь на миг взглянув на него, старик издал очередной звук, словно толстяк насмерть подавился куриной косточкой.

Джафар уже снова устремился прочь со скоростью, которая была бы удивительной даже для юнца вроде Ахмеда. Мы, остальные, хоть и с трудом, но все же поспевали за ним, поочередно через три двери, все глубже в недра роскошного дома, затем в освещенную факелами тьму, когда мы начали спускаться по длинной винтовой лестнице в подземную комнату, спрятанную глубоко под домом.

Охваченный паникой Джафар оказался там раньше нас и уставился на массивную деревянную дверь, усиленную замысловатой металлической решеткой, добавившей, должно быть, добрую четверть дюйма к ее толщине. Засунув руку куда-то в глубины своего одеяния, начальник купеческих слуг извлек здоровенный ключ, покрывшийся зелеными пятнами от времени, и вставил вышеупомянутый ключ в столь же старинный висячий замок.

Трясущимися руками старик повернул ключ, и замок застонал не хуже самого Джафара. Замок открылся, и старик снял его. Древние петли визжали, будто пропащие души, пока он открывал дверь, ведущую в сокрытую за ней комнату.