Светлана Багдерина: Похищение Елены

— Это мы — дружинники Денис Пчела да Семен Полушапка, ваше высочество, — отозвался из-за двери почтительный голос одного из дворцовых охранников. — Вас ваша матушка запереть изволили, сказали, что на всякий случай, и ключ с собой унесли, а нас караулить приставили. Не извольте серчать — мы люди подневольные, ваше высочество.

— Ну, ладно, — пробормотал царевич, бросился к окну и быстро глянул вниз — не стоит ли там кто, можно ли прыгнуть.

Внизу стояли.

Четверо дружинников с алебардами из дружины самого Дмитрия.

Заметив выставившуюся из окошка белобрысую голову охраняемого объекта, старший из них помахал ей рукой и прокричал наверх:

— Не извольте беспокоиться, ваше высочество! Пока мы здесь — муха не пролетит незамеченной!

— И это радует, — упавшим голосом похвалила их голова и спряталась.

Бежать было поздно.

Мимо окна Ивана проехал отряд всадников в иностранных доспехах, а за ними — золоченая карета с царским гербом Лесогорья…

Свадебные церемонии и обряды Иванушка прошел как в полусне.

…Хоровод лиц — знакомых и незнакомых, под конец сливающихся в одно лыбящееся бородатое лицо в кокошнике…

…Гул голосов как шум водопада…

…Мышцы лица, сведенные от напряженной улыбки, которая могла обмануть разве что слепого — каждый раз, как только ему удавалось расслабиться, тут же под бок его тыкала матушка и суфлировала: «Улыбайся!.. Улыбайся!..»…

…Запах нафталина и столь ненавистного гвоздичного масла от традиционных свадебных облачений лукоморских наследников престола, пошитых еще чуть не основателем их династии…. Нечто тихое, покорное, дрожащее, закутанное в непроницаемое расшитое золотыми цветами покрывало, так безмолвно следующее за ним, что временами в его голову закрадывались сомнения, а есть ли там, под всей этой парчой, бархатом и шелком, человек…

ОНА в числе прочих подошла его поздравить.

ОНА поцеловала его по-сестрински в щечку и пожелала долгих и счастливых лет в браке.

ОНА подарила ему рубаху, которую она собственноручно вышила лукоморскими красными петухами и желтыми стеллийскими квадратными волнами.

И единственным, о чем он теперь мечтал, была та часть свадебного пира, где гости кричат «Горько!», а жених напивается так, как будто не будет завтрашнего дня…

И вот, наконец-то, свадебное застолье.

Неизвестный доброжелатель подсунул царевичу вместо горькой водки сладкую наливку, и поэтому неопытный Иванушка только тогда понял, что перебрал, когда, в очередной раз, продрав глаза и потряся какой-то чужой и непослушной головой, обнаружил себя в незнакомой, сильно натопленной полутемной комнате с бескрайней кроватью с горой разнокалиберных подушек посредине и охапками цветов на полу.

Могильной плитой склепа захлопнулась за спиной дверь.

От этого жуткого звука он чуть не протрезвел, обернулся и оказался лицом к… к тому месту, где под слоем всей этой не менее пыльной, чем его фамильные одеяния, роскоши должно было быть лицо, кажется, какой-то лесогорской царевны.

Его жены.

Неверной левой рукой Иванушка попытался найти край покрывала, чтобы выпустить все еще боящуюся проронить хотя бы слово девушку на волю, но, не найдя, стал тянуть его в одну сторону, в другую, вперед, назад, пока, наконец, случайно не задел золотую диадему на макушке неподвижной, как испуганное изваяние, фигуры.

Покрывало спало, и перед его пьяными очами предстала ухмыляющаяся волчья морда.

Дало ли о себе знать длительное нервное истощение, была ли это поздняя стадия безумия или ранняя — белой горячки, Иванушка так и не понял.

Не издав более ни звука, он медленно закатил очи, выронил из правой руки едва початый штоф с наливкой и кулем обрушился на пол.

Когда через несколько минут Иван осторожно пришел в себя, он уже лежал на кровати без сапог, а на него с издевательской улыбочкой поглядывал сидящий рядом с невидимыми под сарафаном поджатыми по-сулеймански ногами, Волк.

— Т-ты… что тут делаешь? — сделал попытку приподняться Иванушка. — Как ты тут оказался?.. И где моя нев… жена?.. Что ты с ней сделал?

— Что-что… — пожал плечами Волк. — Убил по дороге и закопал в лесу. Что же еще-то?

— ЧТО???!!!.. — царевича словно катапультой подбросило. — Да что ты такое!.. Да как ты!.. Да…

— Да дурак ты, Иванушка, — снисходительно махнул рукой Волк, невзначай сбивая уже почти поднявшегося было на локте Ивана обратно.

— Это почему это я — дурак? — нетрезво нахмурился царевич. — Хотя, да… Ты это уже говорил… И, скорее всего, ты прав… Ты знаешь, что со мной произошло, после того, как мы расстались?.. Хочешь, расскажу? Вот, слушай…