Александр Карнишин: Предсказамус настрадал [СИ]

— Мужики, вы тут того, не быкуйте…, — подошел сбоку охранник.

— За мужиков ответить можно! — огрызнулся тот, что стоял в центре.

— Ладно тебе, Тёма, пацан молодой еще, порядка не знает. Ну его! Очередной звоночек, очередная покупка, очередная касса мигает зеленым фонарем — свободна.

— Проходите к кассе.

— Пропускаю…

— Да нет же никого, проходите!

— А мне пофиг, есть кто или нет! Я — пропускаю… Салон работал круглые сутки. Всякий имел право рассматривать модели, выбирать, а потом договариваться о кредите в круглосуточном отделении Автобанка или платить в кассу сразу всю стоимость, если позволяли средства.

— Но тут просто так нельзя стоять…

— А мы не просто так. Мы выбираем. Правда, братва? Выбираем?

— Ага, ага… что тут у вас самое дорогое? А покажите нам самое дорогое! Тикали часы, позвякивали, сменяясь, цифры на табло. Горел транспарант: «Последний автомобиль — бесплатно!». Это только в рюмочных разных и в пивняках гнилых, если берешь сразу три порции — первая, типа, бесплатно. Это завлекалово такое, чтобы больше пили. Потому что все равно закусывать будут — вот и окупится все. А тут наоборот. Это не завлекалка — это все по-честному. На все вопросы журналистов и даже по телевизору директор салона заявил, что да, так и есть, что последний автомобиль, который выкатится за ворота автосалона, будет оформлен совершенно бесплатно. Чем дальше, тем медленнее сменялись цифры. Девять.

— Проходи, проходи, мужик!

— Но вы же впереди стояли?

— Пропускаем мы, понимаешь? Да ты не ссы! Все равно не последний берешь! Восемь.

— Девушка, а что вы стоите тут? Вот же — свободная касса.

— Я последнюю машину жду.

— Это зря. Последняя машина — наша, — сказано было настолько твердо и уверенно, насколько и угрожающе. Трое в черном с блестящими в свете лазерных фонарей, выписывающих какие-то фигуры в воздухе головами и раздавленными в уличных боях ушами подтолкнула девушку к кассе.

— Вперед, блондинго! А нет денег — не стой тут, не отсвечивай!

Это автосалон, а не биржа труда! Семь.

— Инвалида — убрать нафиг. Быстро подарить ему таратайку какую-нибудь, и пусть катится. Шесть.

— Не стойте, не стойте тут! Сейчас еще наши подъедут, и кто будет мешаться — ой, не завидую… Пять.

— Ну, кому еще халявы отсыпать? Четыре.

— Вашу мать! Что еще не понятно? Какая милиция? Мы тут вам и милиция и полиция. Мы законов не нарушаем. Наоборот, порядок поддерживаем. Марш к кассе, нищеброд! Три.

— Бабуся, а у вас деньги есть? Нет? А что вы тут торчите? Подарок сынку? Ну, так мы тоже насчет подарка, только не сынку… Проходите, проходите. Все равно у каждой кассы — наши. И не ждите тут ничего! Два.

— Приготовиться, братва! Внимание всем кассам! Один.

— Есть! Есть! Последний! Защелкали выключатели, гася свет в залах. Вышел директор салона из своего кабинета, чтобы поглядеть на везунчика. Везунчик блестел вспотевшей лысиной и облизывал губы. Братки в черном стояли полукругом сзади, наблюдая за процедурой.

— Вон ту, ту, ага! Самую дорогую!

— Наш салон выполняет свои обещания. Итак, последний автомобиль — бесплатно! Получите документы. Распишитесь. Вот ключи. Бак заправлен. Счастливого пути! Огромная черная машина мягко тронулась с места. Ни шума двигателя, ни выхлопа сзади — новенькая, отрегулированная, большая, дорогая! Внутри натуральная кожа и дерево, телевизоры в спинках кресел, телефоны, бар, холодильник, компьютер, кондиционер — ну, все, что душа пожелает… Автомобиль выкатился из ворот и уперся носом в стоящие сплошь такие же большие, а рядом и маленькие, черные и разноцветные автомобили.

— Пробка опять?

— Стоим. Ждем. Сзади постепенно гасли окна и витрины автосалона. Охрана принимала и закрывала пустые залы и складские помещения. Директор очищал стол, убирая в портфель все, что когда-то принес с собой: фотографии, какие-то сувениры, календарь с пометками — для истории…

— Что-то не двигается, вроде?

— Проверь там, в Интернете, как объехать.

— Оп-па… А никак! На экране красным мигала вся транспортная сеть огромного города.

— А как же это? О! Смотри, местные-то пешком расходятся! Последняя машина была именно последней каплей в сосуде, последней песчинкой в часах, той искрой, которая попала в пороховой погреб.

Последней она была, потому что больше продавать было нечего и некому. И главное — некуда. Все машины стояли в пробках. В них работали кондиционеры, играла музыка, телевизоры показывали веселые передачи, кто-то целовался… Это была не пробка. Это был коллапс. И вызвала его последняя машина.