Крэг Гарднер: Плохой день для Али-Бабы

— Значит, теперь мы — лишь тридцать девять разбойников?

Что же такое могло приключиться ужасное, недоумевал Али-Баба, чтобы заставить столь жуткого человека познать страх?

Компания разбойников не нашла, что ответить на этот вопрос, и весь лес, казалось, умолк вместе с ними. Но этой неестественной тишине не суждено было продлиться долго, ибо тут главарь их ужасно разволновался.

— О горе! — вскричал он самым что ни на есть жалобным голосом, выхватил саблю и принялся совершенно безрассудно размахивать ею. — Головы с плеч! Кишки наружу! Руки-ноги долой!

Остальные тридцать восемь головорезов нервно переглядывались и, казалось, были всецело поглощены тем, что переминались с ноги на ногу и прочищали горло. Их вожак прямо-таки подпрыгивал на месте, издавая звуки, которые, не будь он так расстроен, видимо, должны были быть словами.

— Прошу прощения, о наипервейший среди воров, — наконец осмелился произнести один храбрый злодей. — Но у нас есть другой вариант.

— Другой вариант? — Главарь махнул саблей в сторону говорившего. — Да я должен был бы разрубить тебя надвое за одну подобную мысль! Вспомни, когда ты дал согласие присоединиться к нашей шайке, тебе говорили, что наказание здесь лишь одно — смерть! Но, — продолжал предводитель разбойников, заметно бледнея, — тогда нас стало бы всего тридцать восемь . — Главарь горько рассмеялся, опуская саблю. — Вы же знаете, как отворачивается удача, когда нас становится меньше сорока.

Тут Али-Баба услышал далекий раскат грома. Но ведь всего несколько мгновений назад на небе не было ни облачка…

— Склоняюсь перед вашей непревзойденной мудростью, о умнейший из похитителей кошельков, — льстиво произнес все тот же член банды. — Следовательно, для нас исключительно важно быстро восстановить полный комплект из сорока разбойников, чтобы нам снова покровительствовали те темные силы, которым мы поклоняемся.

— Легко тебе говорить! — Предводитель вновь с горечью рассмеялся, похоже не видя в словах другого бандита никакого смысла. — Но где нам взять еще одного разбойника за столь короткий срок, особенно в таком глухом и безлюдном лесу?

— Ну, есть ведь тот тип, что прячется в зарослях ежевики. — Вор указал прямо на Али-Бабу.

Тут с полдюжины бандитов кинулись вперед и выволокли до смерти перепуганного дровосека из его, как оказалось, ненадежного укрытия.

И все же вожак еще не был убежден. Главарь разбойников разглядывал Али-Бабу, и на его бородатом лице отражались удивление и скептицизм с изрядной примесью облегчения. Али-Баба, в свою очередь, споткнулся и шлепнулся наземь прямо перед ним.

— У этого человека нет совершенно никаких воровских задатков! — провозгласил главарь. — Одежда у него ветхая и вся в колючках. К тому же на голове у него, похоже, изрядная шишка, словно его совсем недавно стукнули каким-то тупым предметом.

— Битый человек, о султан всех подонков, — подхватил отважный разбойник. — Подумай только, с какой готовностью он воспримет любое наказание, которое ты, возможно, пожелаешь на него наложить за какую-нибудь мелкую провинность.

— Наказание? — переспросил другой, хмурясь. — Мне казалось, что наказание у нас одно — смерть.

— Что?! Ты смеешь сомневаться во мне?! — завопил предводитель бандитов, и полдюжины его людей кинулись на того, кто сделал столь обидное замечание. — Убить его! — Он задумался, и его ятаган снова застыл в воздухе. — Нет-нет, это лишь доказало бы его правоту. Он, безусловно, совершил мелкую провинность, которая заслуживает незначительного наказания. Мы всего лишь отрубим ему большой палец. Нет-нет, мизинец. И на левой руке тоже! Видите? Отныне и впредь я буду милосерден.

Али-Бабе было несколько затруднительно сосредоточиться на дальнейшей беседе из-за отчаянных воплей разбойника, которому главарь явил свое милосердие.

— Но мы невежливы, — заметил атаман, поворачиваясь к дровосеку.

Бандит улыбался, но у Али-Бабы сложилось впечатление, что события поворачиваются не самым лучшим для него образом.

— Мы не поприветствовали нового члена нашей ужасной шайки, — с намеком объявил вожак.

И тогда все остальные разбойники, даже тот, который только что лишился некоторых частей своего тела, выхватили сабли и подняли их над головами, оглушительно вопя.

— Теперь ты один из нас! — кричал один из тридцати девяти.

— Обратного пути нет! — добавлял второй.

— Ты узнаешь воровскую жизнь! — радовался третий.