Оксана Стадник - Чужое добро

— «Сказки народов Финадской равнины», — промямлил парень, догадываясь, что сейчас думает Вален обо всех ирольцах и о нем в частности.

— Правильно ли я тебя понял? В книге «Сказки народов Финадской равнины», которая, кстати, расположена в тысячах километров от твоей Иролы, ты прочел, что когда-то один дракон почему-то полетел не на юг и даже не на восток, а на СЕВЕР. Ни на секунду не усомнившись в надежности источника, ты пришел к выводу, что, возможно, все время лететь на север — видовая особенность всех драконов. Поэтому, надеясь, что в твоих местах тоже проживает один такой, так же, как и его собратья, видимо, просто не знающий других направлений ящер, ты выступил в поход. При этом ты так ни разу и не встретил упоминаний, что дракон в этих местах хотя бы однажды просто пробегал мимо. Тем более, не имеешь ни малейшего представления, сколько дней, а то и недель надо идти до его предполагаемого логова, питаясь одним батоном, двумя ранетками и, судя по тому, что у тебя в мешке, запасной майкой.

— Ну-у-у… Я бы потом стал охотиться… заниматься собирательством…

— А также земледелием и скотоводством, да? Чем ты собираешься охотиться, «добытчик»? Мешком рыбу глушить? Сапогом уток в полете сбивать? Одно расстройство с тобой.

Тревожный молоточек уже вовсю впал в истерику и отчаянно лупасил по мозгу, умудряясь при этом орать благим матом, что весьма затруднительно для простого бессловесного инструмента. По спине у юноши побежали первые робкие мурашки.

— И как же мне теперь найти дракона? — робко прошептал кузнец, пристально вглядываясь в лицо сидевшего рядом человека.

— А никого искать не нужно. Считай, что ты его уже нашел, — усмехнулся Вален, и Гудрон понял, что именно его так беспокоило.

Только что немного пьяный старик был абсолютно трезв. Вот только старик ли? Он был сед, да и вообще производил впечатление умудренного годами старца, вот только морщины на лице практически отсутствовали. И как парень раньше не обратил на это внимания? По глазам определить возраст тоже не представлялось возможным. Казалось, их взгляд все время носился взад-вперед по возрастной шкале «от пяти до сотни лет». Взгляд серых глаз, внезапно ставших зелеными. Перед внутренним взором юноши серебром блеснула чешуя, мелькнули когти и очень острые зубы, расцвело огромным ало-рыжим цветком пламя… И он молча упал в обморок.

Тальра сидела под старой ивой у пруда и задумчиво накручивала белокурый локон на палец. Жирные утки деловито крякали и шныряли в камышах. Лягушки поквакивали, стрекозы изредка зависали над сидевшей в теньке парочкой.

Принцесса сегодня была особенно красива.

— Тебе очень идет это платье. Сама шила? — Гудрон, до этого молча любовавшийся девушкой, наконец осмелился подать голос.

— Ну а кто же еще? Как будто сам не знаешь, — подняла та на кузнеца фиалковые глаза, полные укора. — И вообще, не отвлекай меня. Не видишь? Я думаю.

Юноша обхватил колени руками и уткнулся в них подбородком, предоставив Тальру своим мыслям. Наконец та вздохнула и, не переставая издеваться над своими шелковистыми волосами, сказала:

— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Отец тоже тебя любит. Но дело не в этом. Ты кузнец, а я принцесса. И ты сам прекрасно понимаешь, что это значит. Мы не можем просто взять и пожениться. Это будет неправильно.

— Я понимаю, — вяло заверил ее парень, на самом деле не видевший в этом ничего такого. — Ты — принцесса. Я — кузнец. Это будет неправильно.

— Именно. Я рада, что ты со мной согласен.

Девушка снова погрузилась в свои мысли. Гудрон принялся наблюдать за водоплавающими. Хорошо быть уткой. Гораздо проще, чем человеком. Если одна утка любит другого селезня, они просто женятся и не забивают себе головы всякой ерундой. Вряд ли какая-нибудь птица говорит своему дружку: «Знаешь, ты замечательный селезень. И папа тебя любит. Только мы не можем быть вместе, потому что ты родился в гнезде возле старой коряги, а я живу в камышах. Это будет неправильно. Что подумают стрекозы? Я надеюсь, ты понимаешь всю серьезность ситуации?» Кузнеца от размышлений о матримониальных делах пернатых отвлекла Тальра.

— Папа мог бы присвоить тебе какой-нибудь титул. Например, герцога. И стал бы ты герцогом Иролы. Или графом. Только это тоже неправильно. Титул надо заслужить какими-нибудь великими делами на благо страны и короля. Вот какое великое дело ты можешь совершить на благо короля?

— Я собираюсь жениться на его дочери, — мрачно поведал юноша, все еще думая о преимуществах утиной жизни.