Андрей Белянин - Чего хотят демоны

Начальник нахохлился:

— Понимаю тебя, коллега Совин, но ты всё чересчур уж лично… нервы не бережёшь, здоровье портишь… Так, так. Значит, опять мне думать, так, что ли?

Оба эксперта горестно кивнули.

— Так-так… — крякнул Воронский. — Так-так, — повторил задумчиво. — Гм. Так… та-а-а-ак, — проворковал неожиданно оживлённо и добавил снисходительно: — Так-так!

Подчинённые вытянули шеи.

— Коллега Голубев! — строго, но удовлетворённо сказал начальник патентного ведомства. — Я понимаю, что в ваши годы легко сделать пропуск в работе из-за лишней эмоциональности… но ты, Совин, — перевёл Воронский укоризненный взгляд на другого специалиста, — не могу поверить, как проглядел рациональное зерно в этом махровом щебеталовском фантазировании! А ну-ка прочитай вот здесь… А? Да нет, вон — приложение номер пять. Читай, читай.

— «При возникновении внештатной ситуации на борту самолёта экипаж легко может покинуть аппарат, причём даже в случае контузии посадка осуществляется с помощью ИНДИВИДУАЛЬНОГО ПРИБОРА СВОБОДНОГО ПЛАНИРОВАНИЯ при аварии (парашют), чей принцип иллюстрирован на рис. с 5 по 12 включительно…» О! О светлые небеса! Вороныч, не серчай на старика! И вправду оплошал я! Ай да молодец!

Начальник скромно посмотрел на потолок.

— Я не понял, — признался смущённый Голубев.

Воронский выпятил грудь:

— Дорогой мою юный коллега, подумай о ранцевом парашюте на спине начинающего летуна… ты сам, кстати, недавно ещё был с жёлтым клювом, верно? Ну и как, больно было падать после первого выхода из гнезда?

— Ой…

— Вот-вот — «ой»! — поучительно подвёл итог начальник. — Понял-таки… Ну орлы, вопрос решён. Пиши парашюту одобрение, а самолёту… — Шеф на мгновение нахохлил перья, но затем трепыхнул крыльями и каркнул: — Самолёт оставим на будущее! Думаю, так будет лучше — и птенцы сыты, и червяки целы. Давай следующий патент, Совин, а то скажет общество, что напрасно мух своих едим, ничего не делаем…

Утро. Раннее утро. Ласковые солнечные лучи щекочут глаза даже сквозь веки. С внутреннего дворика слышны журчание фонтана и детский смех.

Креол сладко зевнул, раскидывая руки в стороны. Вставать неохота. Ещё слишком рано. Сегодня первый день месяца кин-Инанна. Это самый жаркий месяц в году — день тянется долго-долго, а ночь, наоборот, донельзя короткая. В такой зной лениво даже шевелиться — хочется лежать на тёплой крыше и ничего не делать.

Вчера они с Шамшуддином засиделись допоздна. Старый ублюдок Халай впервые за три месяца сжалился над учениками — позволил отдыхать целых полдня. В питейном доме госпожи Нганду была опрокинута не одна кружка ячменного пива.

Правда, денег после той попойки не осталось совсем. Да их и было-то негусто — в карманах Креола и Шамшуддина редко встречаются даже медные сикли. Хотя оба из зажиточных семей.

Дед Шамшуддина — один из крупнейших землевладельцев Симуррума, а отец Креола — архимаг, один из богатейших аристократов Ура. Но до молодых наследников нет дела ни тому, ни другому. Старый Липит-Даган от души ненавидит незаконнорожденного внука, из-за которого его дочь лишилась честного имени. А Креол-старший вспоминает о существовании сына, только когда тот появляется перед глазами.

По счастью, маг — это очень уважаемая профессия. Даже если он только-только вступил в ученичество. Благоразумная госпожа Нганду никогда не отказывается ссудить двум ученикам кувшинчик-другой пива или хотя бы ячменной сикеры. В долг, всё в долг. Когда Креол и Шамшуддин вырастут и оперятся, они уж верно не позабудут оказанных благодеяний.

Креол лениво поскрёб ногтями грудь. Ни единого волоска. Ему уже почти шестнадцать, а шерсть на груди до сих пор не растёт. Зато на верхней губе и подбородке первый пушок уже появился — спустя несколько лет он обязательно станет роскошными усами и бородой. Креол не жрец, не раб и не содомит, так что будет носить длинную завитую бороду.

Сквозь полудрёму донеслось тихое шлепанье. Босые ступни. Наверное, Шамшуддин продрал глаза и спускается в умывальную. Сегодня ученики мага ночевали на крыше — в такую жару лучше всего спать прямо под звёздами. Блаженна прохлада шумерской ночи, ничто не сравнится с этой дивной негой…

— Яу-у-у-у-у-у!!! — разорвал тишину дикий вопль.

— Вставайте, поганцы!!! — одновременно прорычали над самым ухом.

Всполошившийся Креол резко открыл глаза… и тут же снова их зажмурил. Все тело пронизала страшная боль. Ученик мага скрючился и заскулил, держась за мучительно ноющий живот.