Терри Пратчетт: Народ

Он открыл кабинку, сдвинув дверь вбок по маленьким рельсам, и взорам детей предстал телескоп, гораздо менее впечатляющий по размерам, чем те, что были установлены в куполах обсерваторий на горе.

- Это он? – спросила девочка. – Какой маленький.

- Только по размеру, но не по значению для истории, - укоризненно заметил старик. Поглядывая на свои часы, он принялся осторожно регулировать телескоп, как человек, который уже проделывал это тысячу раз. – Ага, поймал с первой попытки, - сказал он, заглянув в окуляр.

- Стемнеет ещё нескоро, - напомнил мальчик.

- Вселенной нет дела до темноты, - сказал старик, отходя от телескопа. – Давайте. Кто первый?

- Но небо всё ещё синее! – сказала девочка.

- Не хочешь – не смотри, раз такая умная! – засмеялся старик. – Ну, давайте же, кто первый рискнёт ?

Девочка заглянула в окуляр и ахнула от удивления:

- При дневном свете!

Она отошла от телескопа. Мальчик тоже посмотрел, а потом быстро сделал шаг назад и уставился в синее небо.

- Да, в первый раз я тоже очень удивился, - радостно сказал старик. – Планета Юпитер, среди бела дня. Видны даже шторма в атмосфере и трое сыновей Юпитера, которых мы теперь, разумеется, называем спутниками. Каллисто сейчас скрыта за диском планеты. Вы вздрогнули от неожиданности, да? Усомнились в очевидном? Может быть, ваш мир перевернулся?

- Джае немножко страшновато, - признался мальчик.

- О, конечно. Зато теперь вы знаете, что Вселенная – не просто ночное шоу. Днём она тоже работает! – Старик стиснул свои морщинистые руки и продолжал: - Живите ради таких моментов! Только ради них и стоит жить! Нет лучшего лекарства для ума, чем узнать об очередной своей ошибке! Что мать вложила тебе в руку, когда ты родился, молодой человек?

- Гм… деревянный телескоп, сэр. Чтобы я стремился видеть как можно дальше, - ответил мальчик.

Он был потрясён: старик улыбался сквозь слёзы.

- Хорошо, отлично. А тебе, юная леди?

- Синего рака-отшельника, сэр. Чтобы я никогда не замыкалась в раковине.

- О, это великий тотем. Ты должна всю жизнь задавать как можно больше вопросов.

- Знаю, сэр. Почему вы плачете, сэр?

Старик призадумался.

- А вопрос хорош! Придётся мне ответить, верно? – он выпрямился. – Потому что вам понравился мой "дневной Юпитер". Потому что мы продолжаем движение. Потому что мы продвинулись так далеко, но путь впереди ещё длиннее. Потому что на свете есть звёзды и синие раки-отшельники. Потому что вы двое здесь, такие сильные и умные. Радость момента. Ну и всё такое. Извините, я лучше присяду.

Он подошёл к старому плетёному креслу, начал было садиться в него, но тут же снова вскочил на ноги.

- Что такое, Хелен? - пожурил он. – Тебе нельзя сюда залезать, ты же знаешь. У меня будут проблемы, если я невзначай усядусь на представительницу строго охраняемого вида! – Старик опустил на пол большого древесного осьминога и принялся хлопать себя по карманам. – Кажется, у меня где-то были сушёные креветки для моей девочки… а, вот они. – Он взял в руку одну креветку и потребовал: - Сосчитай до… пяти.

Морщинистое серое щупальце обхватило лежавший рядом с креслом камень-голыш и пять раз ударило им об пол террасы. На старика снизу вверх воззрилась пара огромных, выразительных глаз.

- Хорошая девочка! Она умеет считать до пятнадцати, - с гордостью объявил старик, поспешно усаживаясь в освободившееся кресло. – Хотя недавно Хелен нашалила. Вцепилась профессору Докинсу в ногу, и не хотела отпускать, пока не получила взамен целое ведро крабов. Профессор отнёсся к неприятному инциденту весьма снисходительно, должен сказать. Такой милый человек. Чарльз Дарвин, когда посещал наш остров, провёл в Нижнем лесу множество часов. Он первый заметил, как древесные осьминоги пользуются примитивными орудиями. Они его глубоко заинтересовали.

Старик комфортабельно откинулся в кресле, а Хелен с надеждой свернулась в клубок у него под ногами. (Там, где есть одна сушёная креветка, могут найтись и другие. Может быть, даже пятнадцать).

- Вы верите в Имо, сэр? – спросил мальчик.

- А, типичный вопрос. Наконец-то мы до него добрались. Вы знаете, что говорил на этот счёт Мау? "Имо создал нас достаточно умными, чтобы мы поняли: Его не существует".

- Да, сэр, все так говорят, сэр. Но, честно говоря, в таком ответе мало проку.

Старик молча смотрел на море. В этих широтах вечера очень короткие, и на небе уже зажигались первые звёзды.

Он прокашлялся.

- Знаешь… Пилу – я имею в виду самого первого Пилу – был моим прямым пра-пра-пра-пра-прадедом. Он первым из островитян научился читать и писать, хотя об этом ты слышал, наверное. Научное Общество поступило весьма разумно, с первым же кораблём направив сюда учителя. У Мау детей не было, хотя многое зависит от того, как именно ты определяешь, что такое отец и дитя. Мау говорил: "Я проклинал Имо за то, что он дал животным и птицам способность ощущать заранее приход волны, и лишил этого дара нас, разумных существ. Но потом я понял Его замысел. Он дал нам разум. Использовать мозги правильно – наша задача!" Я вспоминаю эти слова каждый раз, как услышу писк сейсмографа. Но это не совсем тот ответ, который тебе нужен, верно?