Людмила Гетманчук - Бабки в Иномирье

Ой… а что этот красноглазенький так внимательно смотрит на меня…. Надо ему еще разок улыбнуться… Да, обидно, невпечатлился… а обычно после такой улыбочки от меня мои супротивники шарахаются и каются во всех грехах совершенных и не совершенных… А тут только глазки у блондинчика приняли форму кругов и уткнулись в район моей правой груди?! Пардон! Не груди, а предплечья…. Ой, какой браслетик миленький…

– Твой?! – и выжидательно смотрю на блондина…

А глазки-то, какие у него слишком задумчивые… Таааак, а ведь это не есть хорошо для моей драгоценной шкурки! Так что, тихенько двигаемся подальше от вожделенного тела…

– Ну что обсудим?! – говорю. И что это только я и говорю, а от него и слова не услышала связанного одно шипение, али я ему зубки сосчитала, пока без сознания была?

– Что именно? – Ой! Голосочек прорезался и надо же голосочек-то приятный. Все решено выхожу замуж… Снаряды в одну воронку дважды не падают!

– Ну, как это что… Типа обесчестил девицу и деру?! А кто жениться будет?!

– Уже…

– Что «уже»? – я чего-то не догоняю?!

– Женаты… – и скалиться так, что мурашки по хребту прямо толпами маршируют, и в обе стороны, а глазки-то злые-злые

– Кто?

– Мы…. Издеваешшшься?! Ты вообщщще кхххто такхххая? И чшшшто здесссь делаешшшь?!

– Ну что орешь дитя гидроперида и солярия?! Вообще-то я дама свободная…. Да и издеваться я еще и не начинала… – но, по взгляду напротив, поняла, что ляпанула глупость несусветную и опасную, но меня уже понесло. – А вот меня больше вопрос интересует: кто ты и где я?! А о том, кто я, мы поговорим позже, – тыкаю в грудь блондинистому чуду. Мне сейчас нельзя заводиться иначе я здесь все разнесу… с испугу. Ну не зря же я потомственная ведьма, ну или Бабака Ёжка по-нашенски, по-русски.

– Я, Лорд Альшерриан де Невиэлу, а вот ты кто и как стала моей женой?! – ой, а блондинчик даже успокоился слегка. Но что он имел в виду под этим: «моей женой»….

– Ну, Лорд это хорошо… это очень хорошо… но ничего не объясняет… Ты толкиенист, что ли?! И замуж я за тебя не выходила! – и отодвигаюсь от него еще подальше, а то какой-то он странный.

– Ну, уж не знаю, как ты это провернула ведьма, но брачный браслетик-то тебя признал, – и Шерик (да теперь буду величать его именно так) кивнул на украшение на моем предплечье.

Ой!!! Шерик подбирается… главное, чтоб не решил в Отелло поиграть…. А то точно зубки считать буду… для профилактик, чтоб не скалился…

– Ну, давай тогда знакомиться, – усмехаюсь, так чтоб страшно ему, что ли стало, – мужжжженек… – жаль опять невпечатлился, сам только оскалился. – Кирой зови, раз уж на то пошло.

– И все? – А что он еще хотел?! Щас, прям, с каждым встречным поперечным я буду расшаркиваться! Не дождетесь!

– И все или я при своей фамилии останусь да при живом-то муже! – Ой, какая мимика живая.

Но мне определенно нравиться эта личность… только вот, во что я такое вляпалась, еще большой-большой вопрос.

– И откуда берутся такие дуры? Слышь, ты, корова, слезь с меня! – послышался ворчливый бас сквозь теплый шелест прибоя. – Слазь, говорю!

Подо мной что-то зашевелилось, закряхтело… и больно укололо пониже спины.

– Айа! Какого лешего?! – заорала я, распахивая глаза и вскакивая.

То есть попытавшись вскочить, потому что ноги запутались в чем-то веревкообразном, и я покатилась кубарем с горочки, пересчитывая многострадальной спиной все камни и кочки.

– Какого, такого! Глаза-то разуй, невежа! Как с хозяином здороваешься? Ух-ха! – злорадно захохотало наверху.

Я снова продрала глаза, но теперь для этого потребовалось отлепить от лица какую-то клейкую гадость. Гадость оказалась здоровенным листом вроде лопухового, только бурым и клейким. Протерев заслезившиеся глаза, я глянула наверх. На вершине холмика – не такого высокого, как мне показалось, пока с него катилась – торчало нечто, похожее на корягу, обросшую седым мхом. Сучок, заменяющий коряге нос, дергался и морщился, гнилушки-глазки довольно щурились, разинутый рот-дупло извергал скрипучий хохот. А в правой ветке нечто держало мою метлу!

– Во чудо-то! Корова чумазая! Сама в болото покатилась, водяному подарочек! – продолжал глумиться леший.

Я оглянулась – и правда, позади кочки да лягушки, под ногами мягкий мох, в который мои парадные туфельки на шпильках провалились так, что и не видать. И булькает за здоровенным гнилым бревном что-то уж очень подозрительно. Вот ведь засада!