Array Array - Зачем вы, девочки, красивых любите или ... оно мне надо?

— Я не хосю-ю-ю есть касу-у-у! Она не кусная-а-а-а-а-а-а!

Манвэлиэль немного поднажала, и жена оказалась внутри. Как я не заржал, разглядывая внешний вид эльфийки, одни Боги ведают. Видимо многолетняя тренировка «держать лицо» все же даёт о себе знать. «Невинность в кружевах». Особенно меня умилили панталончики!

— Простите, Повелитель, она опять с утра капризничает! — поклонилась дроу, но я во все глаза смотрел на жену, увлечённо сосущую пальчик и уморительно сдвинувшую зелёные глаза к носу. Дав на себя налюбоваться, девчонка принялась продвигать в мою сторону косолапой походкой, не забывая строить забавные рожицы и рассматривать Владыку. У последнего начался шок. Естественно, такого витка событий он не ожидал, и сейчас с напряжением разглядывал дочь, отчаянно пытаясь понять, можно ли её использовать в будущем.

— Дорогая, нужно кушать кашу, она полезная, — вступил я в игру, отвлекая пристальное внимание Владыки на себя. Вместе со светлым на меня обратила внимание и Юлия, безапелляционно отвергнув завтрак и клянча:

— Не хосю! Хосю кофету! Дас?!

После такого просящего взгляда, дам, все отдам, даже звезды с неба достану! Но лучше бы она о другом так попросила. Вздохнув с сожалением, сажаю её на руки и пользуюсь моментом, чтобы обнять и прижать к себе. Девчонка не остаётся в долгу и елозит попкой, вызывая приступ жгучего желания послать Владыку в лес и заняться более приятными делами. Но взяв себя в руки и напомнив самому себе о долге перед дроу, я продолжил выступление:

— Ты должна себя хорошо вести, у нас гости, приехал твой папа, — оторвав Юлию этим замечанием от увлекательного процесса раздевания меня, путём откручивания и отрывания пуговиц. Вперившись в Калэстеля, эльфийка выдвинула волнующий её вопрос:

— Папа? Игушку? — сползая с моих колен и коварно продвигаясь к отцу, который не знал, куда себя девать, что бы избавиться от такого подарка. К нему на помощь пришла Манвэлиэль, отловившая Юлию по дороге, и усадившая завтракать. Жена отвлеклась на столь увлекательное занятие, как ковыряние ложкой в тарелке и как бы не обращала на нас внимания, но я был полностью уверен, что Юлия не пропускала ни одного слова из разговора. Калэстель был весьма недоволен и разочарован разрушенными планами, но возразить или оспорить существующие законы было не в его возможностях. К тому же он до сих пор пребывал в шоковом состоянии и так старался отделаться от умалишённой дочери, что даже был согласен на ратификацию договора. Подобное отношение к своей персоне, Юлию разозлило и обидело, и она, недолго думая, решила отомстить, изо всех сил шлёпнув ложку в тарелку и качественно обрызгав Владыку кашей. Я сейчас умру! Просто-напросто скончаюсь от смеха! Как она его сделала! Как он импозантно теперь выглядит с кашей на лице и волосах!

Конечно, Калэстеля подобный поворот событий не обрадовал, и быть бы девчонке битой, не вмешайся я и не поставь его на место, указав на её положение в моей жизни. Хотя она и сама спокойно за себя постояла, завопив и зарыдав во всю мощь лёгких и ещё больше измазав отца кашей. Тот уже был не рад, что сорвался, лишь отодвигался подальше и делал мне знаки, намекая убрать дочь с глаз его долой. Но я решил, что ему ещё не достаточно и приказал принести жене конфету, которую она немедленно запихала за щеку и, невинно хлопая глазами, сообщила о своём желании посетить туалет, всем видом показывая, что ей в сущности все равно, она может и здесь.

У меня сейчас судороги начнутся, надо всё это прекращать, а то я примитивно не выдержу и заржу! Владыка, похоже, дошёл до кондиции. Я дал знак Манвэлиэль увести Юлию, но строго заметил:

— Вы плохо себя ведёте, дорогая! Вы не попрощались с Вашим отцом! Что он подумает о Вашем воспитании?

Эльфийка, не раздумывая с кровожадным блеском в глазах, приклеилась к отцу и измусолила его конфетой до состояния полной невменяемости. Нам с Манвэлиэль пришлось приложить титанические усилия, оттаскивая увлёкшуюся девчонку от уже не сопротивляющегося и смирившегося с положением дел Владыки. И даже у дверей Юлия не могла успокоиться и оставить эльфа в покое, грозно нахмурившись и погрозив пальцем:

— Игушку!? А то похой! Ай-я-я-й!

Калэстель был в ужасе. Он тривиально до истерики боялся, что я всучу ему дочь обратно. По закону я могу не разводиться, но отправить её к отцу. Видимо представив себе, как такое сокровище скачет по его дворцу, он подписал все бумаги и взял с меня слово, что я буду заботиться о его доченьке здесь. Кто бы возражал! У меня такие далеко идущие планы в отношении эльфийки!