Юлия Фирсанова - Месть богини

— Что жрать будете?

— А что ты можешь предложить, о любезный хозяин? — вежливо спросил Джей, паясничая, чтобы позабавить и подбодрить усталую сестру.

— Чё? — с угрозой переспросил трактирщик, нависая над стойкой.

Девушка наступила на ногу брата острым подкованным каблучком сапога и, откинув с лица капюшон, послала хозяину одну из своих самых ослепительных улыбок.

— Он спрашивает, что есть из жратвы, красавчик. Не обращай на моего братца внимания, его в детстве мамочка уронила из люльки вниз головой, а поймать не успела. Ни на что он после этого не горазд, кроме как языком молоть. Вот в сказители и подался.

— Жратва как обычно. Мясо, сыр, хлеб, пиво. — Свиное рыло трактирщика, которого даже родная маменька не назвала бы красавчиком, расплылось в немыслимом оскале, отвечая на улыбку девушки.

— Тащи все, и побольше, — радостно объявил Джей и плюхнулся за свободный и сравнительно чистый стол в углу.

В ожидании ужина принцесса окинула взглядом берлогу, в которой они оказались. Закоптелый потолок, грязнущие слюдяные окна, пол, никогда не встречавшийся с метлой и половой тряпкой, изрезанные «глубоко философскими» надписями грязные столы (а народ-то в городе грамотный!) и прочные скамейки, намертво прибитые скобами к доскам. Драться деритесь, а меблировку не портить!

На путешественников в открытую или исподтишка поглядывали немногочисленные посетители трактира, более всего напоминающие беглых каторжников, шлюх, попрошаек или наемных убийц самого низкого сорта. Именно в такой дыре прославленным сказителям суждено было начать свою головокружительную карьеру.

Наконец появился хозяин в засаленном фартуке и бухнул на стол здоровенное деревянное блюдо с жареным мясом, полголовки сыра, внушительный каравай хлеба и кувшин пива. Затем трактирщик буркнул:

— Комнаты нужны?

«Ты как хочешь, Джей, а я в этой грязной дыре на ночь не останусь, — мысленно категорично заявила Элия. — Вряд ли здешние тараканы, блохи, клопы и вши перебьют друг друга за право доступа к моему телу».

«Да ради такого тела они, чего доброго, и объединиться могут», — тоном истинного знатока подтвердил Джей и обратился к трактирщику:

— Нет, хозяин, спасибо. Но ответь-ка лучше: ты не против, если мы после ужина тут байками народ позабавим? Выручка пополам.

Масленые глазки трактирщика разгорелись.

— Идет, — хмыкнул он и снова удалился за стойку.

Джей и принцесса жадно набросились на еду. После перехода по Межуровнью и открывания врат есть хотелось ужасно, да и пища оказалась на удивление съедобной. Правда, мясо слегка подгорело, а хлеб уже больше тянул на почетное звание сухаря. Но зубы-то на что? Уничтожив все имевшееся на столе до последней крошки, Джей сыто рыгнул и, привалившись к стене, с удовольствием облизал пальцы. После чего решил, что можно начинать представление. Он подошел к стойке, открыл пошире рот и заорал на весь трактир:

Посетители обернулись в сторону горлопана, а он продолжил:

— Но для вас только раз первые три байки бесплатно!

Публика оживилась в ожидании дарового представления. Элия приготовилась работать.

— Первая байка — без картинки, — одними губами шепнул девушке принц и начал простенькую историю: — Поздней ночью возвращается мужик с дела. Плечи болят, спину ломит, пальцы не гнутся (три часа в засаде ждал, а все зря), в глотке как в пустыне. Страсть выпить охота и пожрать!

Начало истории — понятное и близкое — публике явно понравилось.

— Приходит он домой, — продолжил Джей, — видит, а жена в постели валяется с каким-то козлом. Ну, мужику это сразу очень не понравилось. Он шасть в погреб: так и есть. Все пиво выдули, сволочи, и окорок съели!

Посетители загоготали и уставились на рассказчика в ожидании продолжения.

— Другая байка. Встречаются два приятеля, слово за слово, разговорились, ну, по кружке эля. Потом по второй, третьей… Потянуло одного из мужиков за жизнь потрепаться. «Я, — говорит, — со своей женой до свадьбы-то и не спал, не давала, стерва. А ты?» Второй подумал-подумал, брови похмурил да и отвечает ему: «Что я, помню, что ли? Как ее зовут-то хоть, жену твою?»

Иллюстрируя байку, Элия изобразила двух в дупель пьяных мужиков, рассуждения которых сопровождались движениями с хронически нарушенной координацией.

Наступившая после байки тишина взорвалась дружным ржанием. Картинка потускнела и исчезла.