Антон Краснов - Семь отмычек Всевластия

— И не только в войско, — загадочно произнес Колян. — А что? Батька мужик деловой.

— Батька?

— Я его так по-своему называю. Я тут, кстати, хорошую карьеру сделал. Монголы ребята конкретные, знают, чего хотят. Не то что наши — русичи. С ними кашу не сваришь. Как я попал в это время, вроде к русичам, так меня для начала стали дубьем бить. Говорили, что я суздальский или литовский лазутчик. Они тут областями воюют — Суздальская против Рязанской, Владимирская против Черниговской. Я просек, какой год на дворе, поскреб в мозгах, говорю: мужики, да ведь на вас скоро Батый нападет. Они отвечают: Батый Козельск осаждает, а мы пока что с Литвой воюем..

— Это правда, — вдруг подал голос воевода Вавила, прислушивавшийся к речи Коляна на современном русском и вылавливавший из нее знакомые слова. — Земля Рязанская больше пострадала от суздальцев, нежели от ратей Батыевых. Многие русичи из тех, кто умел в ремеслах и в художествах немало искусен, пошли к монголам в службу. У меня брат сейчас в Сарае — град строит.

— Во-во, — согласился Колян. — И со мной сперва то же. Я пробовал с русичами договориться, но меня сначала в поруб бросили — тюрьму ихнюю, а потом, значит, выгнали из города. До-о-обрые!! Потом попал к баскаку Батыеву — это у них вроде налогового инспектора, что ли. Баскак тоже добрый оказался. У него в подполе сидела тварь, которой он скармливал всех несимпатичных ему людей. Двухголовая. Он ее нашел в горах Тибета, приволок сюда. Ну, вы понимаете, о ком я. А Горыныч тот меня жрать не стал. Видно, понравился я ему. Я его начал матом крыть и по морде надавал, а он, наверное, признал, что у меня педагогический талант. Ну и выжил я, значит. А потом мы подружились. Он, наверное, меня оценил за то, что я при первом взгляде на него в штаны не наложил. В общем, баскак отправил меня в горы — дрессировать этих летающих скотин. Это же типа динозавры какие-то? — обратился он к Афанасьеву и Пелисье как к наиболее осведомленным и эрудированным.

— Птеранодоны.

— Они ж типа вымерли? Значит, не все?

— Тебе виднее, — с иронией произнес Женя, выразительно поглядывая в ту сторону, где ворочался за цепной оградой Горыныч.

— Ну, наверное. Кому-то пришло в голову, чтоб я, значит, дрессировал им Горынычей. Потом оказалось, что хану и пришло. И отправили меня в Тибет. Там я, собственно…

Взгляд Афанасьева пристыл к красному одеянию Коляна.

— Значит… значит, ты и есть Укротитель… Аймак-багатур?

— Да, — небрежно признался Колян. — Это я. Но этим Укротителем меня прозвали только после того, как я посидел в горах несколько месяцев, дрессируя этих летающих уродов. Они там вырождаются, потому появляются на свет всякие мутанты с тремя головами, с двумя, сросшиеся… с двумя хвостами и вовсе без хвостов, всякие. В общем, насмотрелся я! Первое время, конечно, ужасно тосковал. Только и спасался, что играл в футбол с Сартаком, сыном хана, который там со мной жил.

— Черт! — выругался Афанасьев.

— А чтобы с тоски не помереть, велел сделать себе футболку, халат по-ихнему, и нарисовал, что выткать нужно. Надпись «Manchester United». Монголы, кстати, думают, что это — заклинание, которым я Горынычей по понятиям строю.

Женя стукнул себя кулаком по голове и вспомнил слова воеводы Вавилы Андреича, сказанные на заставе: «…на черном волхве, Батыевом колдуне и владыке Змея, багряное одеяние цвета пролитой кровушки. И испещрено оно колдовскими значками. Никто не может их прочесть. Сказывают, ча, в них сила того колдуна, Укротителем прозывающегося. Говорят, он и самого Батыя покорил. Такова сила волхва в багряном одеянии и письмен магических…» Вот тебе и письмена!

— Значит, ты и есть этот Укротитель, — пробормотал Женя. — Погоди… это ты выскреб на стене пещеры состав мадридского «Реала»?

— Не, я диктовал только, — признался тот. — А что, уже нашли?

Ответа не последовало. Эллер, все это время разглядывавший преображенного Ковалева, спросил:

— А что за состязание предстоит нам завтра?

— Футбол, — уныло проговорил Колян. — Ввел я его в моду на свою голову. Играю в команде Сартака. Правда, меня все уважают и слушают, но среди тех громил, что в команде, я — самый маленький. Если не считать сына хана, конечно.

— Наворотил ты тут дел, — отозвался Пелисье. — Интересно, как ты еще до сих пор в этой эпохе удерживаешься? Ведь наверняка перекроил всю историю!

Ковалев махнул рукой:

— Вы состав команды на завтра определили?

— А что определять? — ответил Эллер. — Все, кто есть, и будут ратоборствовать в завтрашнем состязании.