Дмитрий Казаков: Грязная магия

Ква-Ква – очень большой город, но велик он не только в длину и ширину, а еще и в глубину. Под домами и мостовыми лежит мир подвалов, колодцев и тоннелей, настолько обширный, что его иногда называют Большой Ква-Ква.

И там, внизу, кипит своя жизнь, не менее бурная, хотя и несколько грязноватая.

– Наша служба и опасна, и трудна, – бредущее по одному из тоннелей существо негромко и невнятно напевало себе под нос. Каждый его шаг сопровождался монументальным чавканьем.

Факел, который существо держало в руке, светил слабо, из последних сил. Скорее всего, факелу просто было дурно. Учитывая, что тоннель на треть заполняли нечистоты и вонь над ними висела такая, что ее при желаний можно было увидеть, это не выглядело удивительным.

– И на первый взгляд как будто не видна, – откуда-то примчался порыв свежего, хотя и несколько холодного воздуха, факел воспрянул духом и засветил немного ярче. Стало видно рябое лицо, украшенное повязкой из плотной ткани, закрывающей рот и нос.

Обладатель лица споткнулся, и вонючий воздух уважительно колыхнулся, заслышав крепкие, хотя и немного неразборчивые (попробуйте-ка ругаться сквозь тряпку!) выражения.

– Так-так, что тут у нас? – Краск Пух, представитель славного цеха ассенизаторов города Ква-Ква, опустил факел. Из бурой жижи, в которой ассенизатор стоял по колено, ему печально улыбался слегка обглоданный собачий труп.

Судя по всему, об него Краск Пух и споткнулся.

– Вот зараза, – обойдя мертвую животину, ассенизатор вновь замурлыкал любимую песенку.

Краск Пух совершал ежемесячный обход вверенного ему участка подземных стоков. Этим в день Отважного Зайца занимались сотни его соратников по незаметной, но очень важной для города службе.

Исчезни ассенизаторы, Ква-Ква, населенный многими тысячами разумных существ, бытие которых большей частью заключается в производстве мусора, захлебнулся бы в отходах через несколько дней. Золотари исполняли в исполинском организме города функцию кишечника и гордились своей работой.

Попасть в их ряды было куда как непросто.

В темноте за спиной Краска Пуха что-то шевельнулось, издалека донесся могучий рокот, словно прочистил грудь великан. По стенам тоннеля пробежала дрожь.

– Что это там? – согласно давней привычке ассенизатор разговаривал сам с собой. Мысли в его голове ворочались с ленцой. Когда имеешь дело с настолько малоподвижной штукой, как отходы, то спешить обычно некуда, вот и сейчас Краск принялся неторопливо обдумывать, что могло породить такой звук в подземельях...

Накативший из тьмы вал жидкой грязи подхватил ассенизатора, мгновенно обесценив блестящие теоретические построения, родившиеся в его голове. Там осталась только одна мысль, больше похожая на звучащий под сводами черепа панический вопль, – «Прорыв!».

Факел погас. Краска Пуха несло по тоннелю, крутя и вертя, точно веточку в бурном потоке. Единственное, что оставалось ассенизатору, – молиться, и он истово шевелил губами, надеясь, что обращение дойдет до Влимпа даже из подземелья, заполненного вонючей грязью.

Дворец мэра слегка тряхнуло. Пошатнулась стоящая в углу кабинета статуя, изображающая главу города в полный рост. С обнаженной лысиной и вытянутой рукой, в которой была зажата кепка, он выглядел очень вдохновенно.

Сказать, что скульптор польстил, – значило не сказать ничего.

– Это еще что? – недоуменно спросил Мосик Лужа. Советники дружно, словно отряд дрессированных макак, пожали плечами.

– Так вот, – продолжил мэр прерванную мысль. – Нам нужно убедить горожан, чтобы они выбрали меня снова! Как это сделать?

– Напомнить о благих деяниях, свершенных вами, господин мэр, – сказал советник, отвечающий за благоустройство городских улиц. Попал он на это место благодаря тому, что был двоюродным братом жены Носика Лужи, а подведомственные ему улицы посещал редко, находя это занятие ужасно скучным.

– Хорошая мысль. Надо бы только вспомнить эти благие деяния. Ну-ка, напрягите память!

– Э...

– Ууу-

– Мда...

– Ну...

Изданные советниками звуки отличались разнообразием, но не информативностью. – Вы что, говорить разучились? – багровея, спросил мэр. Зрелище было устрашающее: шаровидная голова наливалась кровью, словно брюхо комара.

– Мы упразднили налог на ношение оружия, – вспомнил кто-то.

– Но ввели три других: на солнце, воздух и воду! – Глагол Пис грустно кивнул. – И наши противники об этом не умолчат...

– Поставили много статуй, которые украшают город! – обрадованно воскликнул двоюродный брат мэрской жены.