Дмитрий Казаков - Грязная магия

Сойдя на берег, Арс совершил поступок странный на взгляд любого, не знакомого с китежскими обычаями. Он брякнулся на колени, поцеловал землю и торжественно возгласил:

– О Родина! Я вернулся к тебе!

– Какая уродина? – спросил Мешок Пыль, имеющий о патриотизме примерно такое же представление, как паук – об акробатике.

Топыряк не обратил на это высказывание никакого внимания.

– Вперед! – сказал он решительно. – Нам еще предстоит отметить это дело!

– Вообще-то мы спешим, – библиотекарь заподозрил, что у его спутника что-то случилось с головой.

И в чем-то он был недалек от истины. – Отметим, а потом дальше поедем! – глаза Арса сверкнули, как у правоверного при виде Каабы. Гроблин предпочел не спорить.

Традиция «отмечать» существует в Китеже настолько давно, что все местные обряды и обычаи крутятся вокруг нее. Отмечают все что угодно, вплоть до выпадения первого снега или волос на голове.

Обитатели соседних Лоскутов давно отчаялись понять, в чем смысл «отмечания», но хорошо знали, что на пути китежанина, вздумавшего что-нибудь отметить, становиться так же бесполезно, как носить воду с помощью вил. Рехангельск был городом приморским, подверженным иноземным влияниям. Обычный для Китежа кабак тут по кваквакской моде совмещался с постоялым двором. Для возвращающихся из дальних странствий это было очень удобно – после отмечания не составляло проблемы доползти до кровати (эстетам, которые брезговали традиционной ночевкой на полу).

– Слушай, а почему тут все дома кривые? – спросил Мешок Пыль, когда путники передали лошадей слуге.

– Дома нормальные! Это стены кривые! – обиделся Арс.

У входа на постоялый двор (он же кабак) прямо в луже дрых, раскинув руки, бородатый мужик. Рубаха его, бывшая когда-то белой, стала цвета грязи, а на красной роже застыло такое блаженство, что мужика впору было заподозрить в родстве со свиньями.

– Чего это он? – поинтересовался Мешок Пыль.

– Отметил что-то! И хорошо отметил!

– О!

Библиотекарь задумался. В душе его зашевелились нехорошие предчувствия.

Внутри кабака оказалось пусто. За стойкой томился неопределенного возраста тип с таким огромным брюхом, что в нем можно было спрятать бочку с пивом, еще несколько человек дремали за столами.

Лениво жужжали мухи.

– А подать сюда ведро зелена вина! – громко и решительно приказал Арс.

Все переменилось в один миг. Спавшие за столами ожили, лицр кабатчика озарилось улыбкой, такой широкой, что ее кончики оказались где-то на ширине плеч.

– Отмечать будете? – спросил он заискивающе.

– Будем! – сказал Арс. – Всех угощаю!

Со всех сторон донеслись радостные восклицания:

– Ого!

– Молодец!

– Ох, погуляем!

К двум магам потянулись типы, куда больше похожие на зомби, чем Мешок Пыль. Лица их покрывали пятна, глаза выглядели незрячими, а впереди каждого шествовал ЗАПАХ.

Такой вони мог позавидовать труп, пролежавший год в куче навоза.

– Во,, парни! – просипел один из зомби. – Волшебник, а понимает! Сразу видна китежская кровь!

На большом столе, который составили из нескольких маленьких, появилось самое настоящее ведро. Оно было полно какой-то прозрачной жидкости, по виду напоминающей обычную воду.

Кроме ведра, кабатчик притащил деревянные чарки и плошку с какими-то подозрительными коричневыми штучками, склизкими и противными на вид.

– Ты уверен, что это можно есть? – спросил Мешок Пыль. – И стоило ли заказывать целое ведро?

– Есть, скорее всего, нельзя, но закусывать можно, – ответил Арс, зачерпывая чаркой прямо из ведра. – Это ж грибы! А про ведро ты прав! Нужно было брать два!

Гроблин чуть не поперхнулся.

– Мне тоже это пить?

– Ты меня уважаешь? – Топыряк грозно нахмурил брови. – Тогда за возвращение!

Библиотекарь наполнил чарку и с грустью подумал о родной библиотеке, где так хорошо и спокойно, никто не орет, не стучит кулаками по столу и не заставляет тебя пить всякую... кххх... гадость!

Зелено вино обожгло глотку не хуже огня, Мешок Пыль Покачнулся. Сквозь гул в ушах до него донесся голос кабатчика:

– Э, господин. С твоим приятелем все в порядке? А то он был зеленый, а теперь что-то посинел...

– Синяк, сразу видно! – засмеялся кто-то. – Давай еще по одной! Чтобы он покраснел!

Мешок Пыль открыл глаза и к собственному удивлению обнаружил, что жив и может двигаться. В голове ворочались тяжелые, как жернова, мысли, в животе кто-то развел костер.