Анна Орлова - Пятый постулат

— Вы, господин, вижу, из благородных будете, — с неожиданным уважением обратился бородач к мужчине. — Уж не обессудьте, что осторожничаю, ночь на дворе, а люди всякие попадаются…

Тот в ответ только фыркнул, потом смерил бородача холодным взглядом и спросил:

— Ты кто таков будешь?

Маша подивилась: и как не стыдно так разговаривать с человеком намного старше себя! А тот-то как странно себя повел: взял вдруг стащил шапку (странную штуковину, правда, не опустил) и сказал:

— Яреуком звать. Яреук Лесник.

— Что лесник, я догадался, — хмыкнул мужчина. — Ну, любезный Яреук, можешь удостовериться — я безоружен. И опусти самострел, не ровен час тетива сорвется!

— Не сорвется, — проворчал тот, но сделал так, как попросили. — Пожалуйте в дом, господин.

— А почему вы его называете господином? — полюбопытствовала Маша.

— Дык а как же иначе? — удивленно покосился на нее бородач. — Сразу видать, благородный господин, разве ж можно иначе?..

Маша ничего не поняла. Почему господин? Какой такой господин и при чем тут благородство? Это понятие по Машиному разумению означало проявление высокой нравственности, честности и вообще возвышенности.

— Проходите, господин. — Бородач изобразил что-то вроде поклона. Посмотрел на Машу: — И ты, девка, проходи, неча мерзнуть!

Маша послушно прошла в дом. Там было жарко натоплено, сразу захотелось скинуть тулуп и валенки, но она стеснялась раздеваться без разрешения.

Чудно только, что вместо привычного яркого электрического света помещение освещалось свечами. Неужто дом находится так далеко в лесу, что тут нет даже лампочек Вождя? Или просто авария на подстанции и завтра свет дадут? Но все равно, почему свечи, неужели нет керосиновой лампы?

— Время позднее, — сказал лесник, пристраивая самострел на крюк, вбитый в стену. — Господин почивать желает или откушать чего-нито?

— Господин желает узнать, где он оказался. — Машин спутник сбросил шубу, поправил растрепавшуюся прическу. — И каким образом это произошло.

Яреук помолчал, забрал бороду в кулак, потом произнес:

— Ну, ближайший поселок тут недалече. Перепутинском называется. Завтра сведу вас туда. А что до прочего, то меня не пытайте, сам не знаю, рассказать не смогу. Староста перепутинский вам все обскажет, а я что — я в лесу живу, знать ничего не знаю, видеть никого не вижу. Разве вот заблудится кто вроде вас…

— Ясно. — Мужчина огляделся, поморщился брезгливо. — Ясно, что ничего не ясно…

— Отужинать пожелаете, господин? — подобострастно спросил Яреук. — Вот, молочко топленое, только сегодня из поселка принес, хлебушек опять же…

Мужчина скорчил такую гримасу, будто лесник пытался накормить его живыми жабами, но подношение принял.

— А можно мне тоже? — попросила Маша, удивленная таким поведением бородача. Совсем невоспитанный! Конечно, мужчины с женщинами во всем равны, но принято ведь девушек уважать!

— А ты свое место знай, девка! — цыкнул на нее лесник и повернулся ко второму своему гостю. — Это ваша будет, господин?

— Приблудилась по дороге, — хмыкнул тот и поднялся из-за стола, взял свою шубу. — Ты прав, любезный, время позднее.

— Пожалуйте сюда. — Яреук распахнул дверь в глубине дома. — Не извольте сомневаться, кровать хорошая, специально держу, если вдруг кто благородный случайно милость окажет. Чистенько все. Пожелаете чего, кликните!

Мужчина кивнул, усмехнувшись краем рта, протянул руку. Маша думала, что лесник ее пожмет, но тот едва коснулся узкой ладони, да еще поклонился при этом. Девушке показалось, будто что-то блеснуло, металл какой-то, но это мог быть просто блик от огня на многочисленных перстнях ее спутника.

— Благодарствую, господин, — произнес лесник, а Маша снова поразилась: в дом пригласил, накормил, спать уложил и сам же благодарит?! Может, он немножко того? Не в своем уме?

Дверь за мужчиной затворилась, и Яреук повернулся к Маше.

— Ну, чего встала? — произнес он совсем другим тоном. — Скидывай тулуп и обувку да садись, не топчи, полы мыты!

Маша удивилась — ее спутнику он не предложил сапоги снять, а снега на них было не меньше, чем на ее валенках! Но об этом она быстро забыла: имелась одна насущная проблема.

— Яреук, а мне бы… — Маша замялась — неудобно было спрашивать незнакомого человека о таком. — Ну…

— Чего мычишь? — нахмурился тот. Потом, видимо, догадался: — До ветру, что ли? На двор иди, нечего тут. Собаки не тронут, не боись. За углом там.

Пришлось снова выходить на мороз. И как тут люди живут, дивилась Маша, если у них до сих пор отхожие места во дворе! Поди, и водопровода нет! Куда же это ее занесло?