Генри Каттнер - Истории о Хогбенах

Мы давай хохотать. Он вроде бы раскипятился и захотел узнать, что тут смешного.

– Такого слова и на свете-то нет, – сказала мамуля.

Но тут крошка Сэм зашелся криком. Гэлбрейт побелел как мел и весь затрясся. Прямо рухнул наземь. Когда мы его подняли, он спросил, что случилось.

– Это крошка Сэм, – объяснил я. – Мамуля его успокаивает. Он уже перестал.

– Это ультразвук, – буркнул прохвессор. – Что такое «крошка Сэм» коротковолновый передатчик?

– Крошка Сэм – младенец, – ответил я коротко. – Не смейте его обзывать всякими именами. А теперь, может, скажете, чего вам нужно?

Он вынул блокнот и стал его перелистывать.

Я у-ученый, – сказал он. – Наш институт изучает евгенику, и мы располагаем о вас кое-какими сведениями. Звучали они неправдоподобно. По теории одного из наших сотрудников, в малокультурных районах естественная мутация может остаться нераспознанной и… – Он приостановился и в упор посмотрел на дядю Леса.

– Вы действительно умеете летать? – спросил он.

Ну, об этом-то мы не любим распространяться. Однажды проповедник дал нам хороший нагоняй. Дядя Лес назюзюкался и взмыл над горами – до одури напугал охотников на медведей. Да и в библии нет такого, что людям положено летать. Обычно дядя Лес делает это исподтишка, когда никто не видит.

Как бы там ни было, дядя Лес надвинул шляпу еще ниже и промычал:

– Это уж вовсе глупо. Человеку летать не дано. Взять хотя бы эти новомодные выдумки, о которых мне все уши прожужжали: между нами, они вообще не летают. Просто бредни, вот и все.

Гэлбрейт хлопнул глазами и снова заглянул в блокнот.

– Но тут с чужих слов есть свидетельства о массе необычных качеств, присущих вашей семье. Умение летать – только одно из них. Я знаю, теоретически это невозможно – если не говорить о самолетах, – но…

– Хватит трепаться!

– В состав мази средневековых ведьм входил аконит, дающий иллюзию полета, разумеется совершенно субъективную.

– Перестанете вы нудить? – взбешенного дядю Леса прорвало, я так понимаю – от смущения. Он вскочил, швырнул шляпу на крыльцо и взлетел. Через минуту стремительно опустился, подхватил свою шляпу и скорчил рожу прохвессору. Потом опять взлетел и скрылся за ущельем, мы его долго не видели.

Я тоже взбесился.

– По какому праву вы к нам пристаете? – сказал я. – Дождетесь, что дядя Лес возьмет пример с папули, а это будет чертовски неприятно. Мы папулю в глаза не видели, с тех пор как тут крутился один тип из города. Налоговый инспектор, кажется.

Гэлбрейт ничего не сказал. Вид у него был какой-то растерянный. Я дал ему выпить, и он спросил про папулю.

– Да папуля где-то здесь, – ответил я. – Только его теперь не увидишь. Он говорит, что так ему больше нравится.

– Ага, – сказал Гэлбрейт и выпил еще рюмочку. – О господи. Сколько, говоришь, тебе лет?

– А я про это ничего не говорю.

– Ну, какое воспоминание у тебя самое первое?

– Что толку запоминать? Только голову себе зря забиваешь.

– Фантастика, – сказал Гэлбрейт. – Не ожидал, что отошлю в институт такой отчет.

– Не нужно нам, чтобы тут лезли всякие, – сказал я. – Уезжайте отсюда и оставьте нас в покое.

– Но помилуйте! – он выглянул за перила крыльца и заинтересовался ружьем. – Это еще что?

– Такая штука, – ответил я.

– Что она делает?

– Всякие штуки, – ответил я.

– Угу. Посмотреть можно?

– Пожалуйста, – ответил я. – Да я вам отдам эту хреновину, только бы вы отсюда уехали.

Он подошел и осмотрел ружье. Папуля встал (он сидел рядом со мной), велел мне избавиться от чертового янки и вошел в дом. Вернулся прохвессор.

– Потрясающе! – говорит. – Я кое-что смыслю в электронике, и, по моему мнению, это нечто выдающееся. Каков принцип действия?

– Чего-чего? – отвечаю. – Она дырки делает.

– Стрелять патронами она никак не может. В казенной части у нее две линзы вместо… Как, говоришь, она действует?

– Откуда я знаю.

– Это ты сделал?

– Мы с мамулей.

Он давай сыпать вопросами.

– Откуда я знаю, – говорю. – Беда с ружьями в том, что их надо каждый раз перезаряжать. Вот мы и подумали: смастерим ружье по-своему, чтобы его никогда не заряжать. И верно, не приходится.

– А ты серьезно обещал мне его подарить?

– Если отстанете.

– Послушай, – сказал он, – просто чудо, что вы, Хогбены, так долго оставались в тени.

– На том стоим.

– Должно быть, теория мутации верна! Вас надо обследовать. Это же одно из крупнейших открытий после… – и пошел чесать в том же духе. Я мало что понял.