Олег Шелонин: Царский сплетник и дочь тьмы

— Куда? — усадил он ее обратно на стул и подсел рядом.

— Чую, неспроста ты ко мне, старой, пришел, — удрученно вздохнула Яга, многозначительно покосилась на патриарха, взглядом заставив его заткнуться, и взяла со стола полный кубок вина. — Ну, чего хочешь узнать, сплетник?

— Много чего хочу узнать. — Юноша окинул оценивающим взглядом импозантную старушку. На свадьбе она преобразилась. Куда подевались все морщины? На вид ей теперь больше пятидесяти не дашь. — Ты на самом деле Баба-яга?

— А что, не похожа?

— Я в детстве много сказок читал. Баба-яга костяная нога, нос крючком, горб за спиной. Одежонка на манер половой тряпки потрепанная, из собачьей шерсти шитая, клюка в руках…

Бабуся поперхнулась вином и начала ржать. Взахлеб, буквально до слез ржать.

— Детский сад, — отсмеявшись, выдавила она из себя, утирая платочком выступившие на глазах от смеха слезы. — Хочешь верхом на метле или в ступе меня увидеть? Без проблем. В каком облике желаешь? В таком? — Виталик невольно отшатнулся, когда рядом с ним материализовалась хрестоматийная Баба-яга в только что описанном им виде. — Или в таком? — Теперь бабуля была дамой хоть и в годах, но все было при ней. Единственное, что портило впечатление, это кривые зубы и улыбка, от которой мороз пробежал по коже. Именно такой он увидел ее впервые в Рамодановске. Судя по тому, что окружающие никак не отреагировали на ее превращения, эти магические фокусы видел только он один.

— А настоящий у тебя облик какой? — спросил сплетник.

— Я же берегиня, что означает богиня, и могу принять любой облик. Боги, они, знаешь ли, не стареют, — улыбнулась своей жутковатой улыбкой Яга, превращаясь в молодую девушку изумительной красоты, чем-то смахивающую на Янку. — Вот это, кстати, и есть мой истинный облик.

— А чего ж ты в нем постоянно не ходишь? — опешил Виталик.

— Чтобы Янка тебя ко мне приревновала? Нет уж, уволь, — покачала головой красавица, возвращая себе облик, выбранный специально для свадьбы. — Бабушка не должна выглядеть моложе внучки, тем более на ее свадьбе. Да и безопасней мне так.

— Безопасней? Что ты имеешь в виду?

И тут сидевший рядом с Ягой хмельной патриарх ущипнул старушку, да притом за такое место!

— Я сказала тебе: не приставай, козел старый! — подпрыгнула Яга, дав ему по загривку.

Гашеному патриарху этого было достаточно. Он плюхнулся физиономией в салат и захрапел.

— Вот это я и имела в виду, — сердито буркнула старушка.

— Ай да Его Святейшество! — восхитился Виталик.

— Это сейчас он Его Святейшество. А по молодости они со Святозаром такое творили! А уж как за мной ухлестывали, — ностальгически вздохнула Яга, — проходу от них, охальников, не было!

— По молодости? — насторожился Виталик. — Это сколько же им со Святозаром лет?

— Лучше не спрашивай, — опять покосилась на патриарха Яга. — Ведь и в религию ударился, стервец, а замашки старые остались. Так свои ручки шаловливые ко мне и тянет.

— Ладно. Оставим детские шалости патриарха за кадром, — осадил старушку Виталик, чуя, что она пытается увести разговор в сторону. — Меня сейчас гораздо больше интересует, почему ты, владея такими силами, бросила Русь на произвол судьбы и слиняла в Рамодановск, закинув вместо себя в Великореченск меня.

— В корень зришь, — уважительно кивнула старушка. — Умный иногда бываешь. Странно. А Янка мне говорила, что ты дурак.

— Это я дурак? — обиделся Виталик.

— А то кто же? Не признать в Янке Хозяйку, столько времени живя бок о бок с ней, ума палату надо иметь.

— Да я на Василису поначалу грешил…

— Вот она и говорит: балбес!

— Слушай, бабуля, а по-моему, ты мне зубы заговариваешь. Говори прямо: почему свалила в Рамодановск?

— За это вон его благодари, — кивнула на патриарха бабуля.

— Не понял.

— Да зашел он ко мне пару месяцев назад с разговором душевным. Проблемы у меня, говорит, намечаются. Католики на Русь зубы точат, инквизицию все на нас натравить пытаются. Они там у себя на Западе всех, кого можно и не можно, пожгли, теперь до нас решили добраться. Очередной крестовый поход. Православную веру порушить хотят.

— А ты здесь при чем?

— Так я ж, по ихним понятиям, нечисть. Баба-яга, старая карга. Должна людей смущать, на пакости всякие подбивать. Патриарх-то знает, а остальным не объяснишь, что я хранительница, берегиня, а не поганая нечисть. Даже правая рука его, владыко Сергий, с ним по этому поводу ругался, а уж про инквизицию и говорить нечего. Вот и попросил меня Алешка, — Яга опять покосилась на патриарха, — на время удалиться, пока он сам все здесь не утрясет. Ну и Велеса порекомендовал отсюда увести, чтобы не мешался.