Юлия Васильева (U.Ly) - Сельскохозяйственные истории [СИ]

— Как раз наоборот: именно поэтому я и стал доктором, а не, к примеру, адвокатом. Адвокату приходится сначала бегать искать себе клиентов, потом бегать за этими клиентами, угождая им. Пациенты же находят меня сами, — сэр Мэверин откинул светлые волосы со лба, немножечко красуясь, но, пожалуй, молодому человеку с такой приятной внешностью это было простительно.

— Но изучить медицину не в пример сложнее, — решила ответить комплиментом я, радуясь новому занимательному знакомому.

— С чего вы взяли? Поверьте мне: в своих болезнях люди гораздо менее изобретательны, чем в судебных исках. К тому же пациент не в пример спокойнее воспринимает весть о том, что после долгого лечения не удалось победить тот или иной недуг, чем сообщение от адвоката, что проиграна его тяжба по ценному имуществу. Никто и никогда еще не требовал у меня вернуть деньги за лечение.

Его врачебный юмор был слегка циничен, но не настолько, чтобы не продолжать беседы. Тем более, наши дороги по счастливой случайности пока совпадали.

— И что же, ни один пациент в округе не доставляет вам хлопот?

— Ну, если исключить матушку лорда Гордия, — подмигнул он мне, — то у вас есть совершенно замечательный мясник по имени Миш, обладающий интригующими познаниями о законах общества.

Меня удивила такая характеристика, хотя заговорила я совершенно о другом:

— Насколько я помню, господин Миш всегда славился отменным здоровьем.

— Не сомневаюсь. Зато его дочери не повезло схватить простуду. Извините, что говорю вам об этом, но, кажется, еще никто и никогда не делал из простуды врачебной тайны. Так вот, я, как врач, должен был прослушать ее легкие, чтобы убедиться, что нет более серьезной опасности, а эта процедура, сами понимаете, всегда ставит дам в несколько щекотливую ситуацию. Каково же было мое удивление, когда после выхода от больной я нос к носу столкнулся с господином Мишем и его рабочим тесаком! Оба потребовали от меня после такого осмотра жениться на пациентке!

— Прямо-таки оба? — засмеялась я.

— Вы себе и представить не можете, насколько требовательным может быть тесак, приставленный к носу! — с притворной обидой воскликнул мой собеседник, но ему явно нравилось, что я находила его рассказ забавным.

— И как же вы спаслись?

— Бегством. По-счастью, мясника отвлек клиент, — сэр Мэверин посмотрел на меня с такой бравадой, словно рассказывал о том, как обезвредил противника, а затем без какого-либо перехода воскликнул. — О Боги, какая тут грязь! Позвольте помочь вам перебраться через это море.

— Не стоит, — я приподняла подол и, продемонстрировав ему свои сапоги, спокойно пересекла гигантский разлив.

— Леди Николетта, вы даже не догадываетесь, с какой жестокостью практичные девушки лишают джентльменов простых житейских радостей, — доктор весело прыгал за мной через лужу, вызывая настоящие фонтаны брызг.

— Ну, нельзя же быть уверенной, что около каждой лужи всегда будет стоять по джентльмену, — со смехом ответила я.

Преодолев лужу, мой спутник остановился, с любопытством поглядывая из-под тонких стеклышек очков:

— К сожалению, здесь наши дороги расходятся: меня ждет очередной пациент.

— И кто же это, если не секрет?

— Дочь того самого мясника. Не могу же я оставить больную, — он лукаво мне улыбнулся.

— Как же вы собираетесь объясняться с ее отцом?

— Скажу, что если бы после каждого осмотра был вынужден жениться, то сейчас бы уже собрал изрядный гарем — а это запрещено законом, даже для докторов. Вот ведь странно: лечение, простите, геморроя — занятие более интимное, но еще ни один пациент из-за него не строил на меня матримониальных планов, — он сделал шаг в сторону города и жизнерадостно махнул мне рукой. — До свиданья, леди Николетта! Если не увидите меня на осеннем балу — знайте, что моя жизнь принесена в жертву на благо медицины!

Дома в передней я столкнулась с Ефимом — братец шибко торопился.

— Ты куда это собрался такой напомаженный?

— Значит, тебе можно ходить по соседям, а мне нет? — радостно откликнулся он на ходу, словно ничто на свете не могло его остановить.

И ведь дома тоже не запрешь. Надо бы отдать его в какую-нибудь академию, но, к сожалению, туда берут только с восемнадцати лет, да и Ефим учебным рвением не пышет. Чует мое сердце, что однажды на пороге нашего дома окажется разгневанный отец какой-нибудь селянки, или еще хуже — сама эта селянка с пищащим свертком на руках. Надо будет подумать на досуге, чем занять нашего ценителя женского пола.