Наталья Поваляева - Рассказы о привидениях

Неприятности начались во вторник.

Утром, только переступив порог театра, директор Ковент-Гардена Оливер Массель узнал о том, что прима труппы, сопрано мисс Ариадна Саутгейт слегла с инфлюэнцей и вечером выступать решительно не может. Срочно отправили курьера к мисс Флоренс Перкинс, чтобы она готовилась к замене. Однако курьер, прежде чем отправиться к дублерше с посланием, успел поделиться новостью с рабочим сцены, тот — с бутафором, бутафор — с костюмершей, а та, в свою очередь — с мисс Розамунд Войзи. Так что курьер не пробежал еще и половины пути от театра до дома мисс Перкинс, а мисс Розамунд Войзи уже сотрясала рыданиями стены кабинета мистера Масселя, обвиняя всех в подлом заговоре, грязных интригах и преступном желании свести ее, восходящую звезду мировой оперы, в могилу. Мисс Войзи полагала, что заменять слегшую Ариадну Саутгейт должна именно она, а не «эта кокотка» Флоренс Перкинс.

С трудом отделавшись от восходящей звезды, мистер Массель узнал, что в бутафорском цехе накануне праздновали именины одного из работников, и в итоге на службу сегодня явились только трое из девяти, да и явившиеся не вполне трудоспособны.

Затем директору доставили письмо из банка, а в нем — чек, отправленный мистером Масселем неделю назад в счет оплаты цветочных композиций для оформления вечерних постановок. В письме говорилось, что данный чек не может быть принят банком, так как неверно оформлен и заверен. Это означало, что цветочных композиций не будет.

Но все эти досадные мелочи были лишь прелюдией к настоящим неприятностям, которые оккупировали Ковент-Гарден вечером.

Шикарная публика заполняла фойе театра, готовясь насладиться вавилонскими страстями «Семирамиды» Россини; лампы изливали желтый свет на сверкающие бриллианты дам и лысины кавалеров; мисс Флоренс Перкинс в гримерке уже нарядилась вавилонскою царицей и трепетала в ожидании своего выхода, как вдруг из зрительного зала стали доноситься тревожные голоса.

Вскоре выяснилось, что каким-то невообразимым образом медные номерки на креслах оказались в полнейшем беспорядке. После первого ряда шел сразу восьмой, затем пятый, потом одиннадцатый и так далее. С нумерацией кресел внутри ряда дела обстояли не лучше: «28», «15», «2», «14», «14», «30»… С некоторых кресел номерки и вовсе были сняты! Градус напряжения постепенно нарастал, служительницы театра сбились с ног, улаживая то здесь, то там разгорающиеся конфликты. В итоге мистеру Масселю пришлось самолично выйти на сцену и обратиться к публике с извинениями за доставленные неудобства и просьбой усаживаться в свободном порядке. Стоит ли говорить о том, что до самого конца постановки атмосфера в театре оставалась накаленной, удовольствие от общения с прекрасным было испорчено, и только один человек искренне радовался происшествию — не задействованная в спектакле мисс Розамунд Войзи.

После спектакля мистер Массель загнал в зрительный зал всех работников, бывших на тот момент в здании театра, и, утирая пот со лба, севшим от злости голосом сообщил, что никто не выйдет из этого зала и не вернется домой до тех пор, пока все таблички не окажутся на положенных местах.

Всю ночь кипела работа. Трое похмельных бутафоров, десять рабочих сцены, два буфетчика, пять официантов, четыре костюмерши, трое гардеробщиков, служители дамской комнаты и комнаты для джентльменов, два билетера, две уборщицы, секретарь мистера Масселя и сам мистер Массель, вооружившись отвертками, отвинчивали и привинчивали, отвинчивали и привинчивали. К восьми утра следующего дня все было исправлено, и обессилевшая ремонтная бригада была отпущена по домам.

Однако в среду вечером история повторилась снова. Обезумевший мистер Массель носился в проходах между рядами, пытаясь утихомирить разъяренных зрителей, но те не желали утихомириваться. Кое-где словесные перепалки перерастали в мелкое рукоприкладство: один джентльмен ударил другого лорнетом, а тот, в свою очередь, ответил звонкой оплеухой; дама стукнула чужого кавалера сложенным веером по лбу — и моментально получила сдачи от дамы этого самого кавалера; в районе первых двух рядов две дамы фехтовали скрученными в трубочку программками. В общем, спектакль был сорван, деньги за билеты пришлось вернуть, а мистер Массель, закрывшись в кабинете, думал, как лучше поступить — застрелиться или, прихватив театральную кассу, бежать в Бразилию? (Последний вариант, признаемся, мистер Массель обдумывал неоднократно на протяжении последнего года, причем к театральной кассе, как правило, прибавлялась еще и мисс Флоренс Перкинс).