Фил Бандильерос - Жизнь архимага Поттера

— Что это?

— Эвуакационный порт-ключ. Не требует голосовых команд, перемещает в прихожую Поттер-менора. Пробивает все известные и неизвестные антиаппарационные щиты.

Драко принял кольцо и надел его на большой палец правой руки.

— И ещё вот что — постарайся не подставляться. Кстати, тебя на платформе будут встречать?

— Да.

— Экспресс пребывает через полчаса. — но Герми и тут оказала мне неоценимую услугу, она провела нашему гостю небольшую эускурсию по менору, чем несказанно облегчила мне задачу. Вести разговоры «ниочём» я не умею, за редким исключением. Так что они погуляли по этажам, и даже немного по окрестностям. Гермиона, кстати, приняла свою анимагическую форму рыси, то есть большой кошки, и взгромоздясь на плечи блондина ездила на нём. Наверное у меня лени научилась. Драко это маленькое представление несказанно удивило, так как анимаги — редкость. Хотя, это умение относится к трансфигурации, так что, вспомнив, что мы готовимся к защите звания мастера по этой дисциплине, Драко уже не удивлялся так откровенно. Только попросил показать меня в кого я превращаюсь. Таким образом, уже в компании кошки на его плечах и кот-оцелот. Вы спросите, что же это за зверь такой? Так я специально не поленился заказать по почте справочник по кошачьим, и выбрать себе менее вызывающую анимагическую внешность. Большая чёрная пантера слишком приметна, а в новой форме я едва превосходил Герми-рысь в размерах. Да и к тому же, увидев фото этого четвероногого милашки, я уже не сомневался, с кого американские аниматоры срисовали котёнка-из-шрека.

Такая кавайная внешность, что хоть стой хоть падай. Настолько кавайная, что Гермиона не утерпела, и приняла свой обычный вид, что бы выразить своё «ня!», мило порозовев при этом. Вот так то. Усы, лапы и хвост — вот мои документы. Гы. Ладно, пора закруглятся с анимагическими играми. Превращаюсь обратно.

— Драко, время.

Получив в ответ кивок, я протянул ему руку, и мы вместе переместились на платформу. Герми появилась секундой спустя, в пяти метрах от нас. На платформе царило оживление — родители встречали школьников, хотя основная масса пойдёт к началу июня. Рыжие головы Уизли блеснули среди жиденькой толпы магов, не обратившей на нас никакого внимания. Кажется, я начинаю понимать, что жизнь семейного мага в Британии состоит из разных мелочей. Вроде ожидания своих чад на этой платформе. Толпа шушукалась, а мы отошли в сторонку. Через пять минут нашего молчания прозвучало первое слово — «идёт», которое эхом отозвалось от всех ожидающих. Люциуса нигде не видно, но наверное это и к лучшему. Среди встречающих началось оживление — на горизонте показался старинный паровоз, из которого валил столбом серо-грязный пар. Гермиона молча повела нас к концу платформы, дабы Встречающий не заметил, что мы ждём его на платформе.

Когда поезд подъехал, и из него начали выходить студенты, Герми заметила Люциуса в толпе, о чём не замедлила нам сообщить. Так что, пожелав другу «ни пуха», и выслушав положенный ответ мы с Гермионой вернулись в менор.

— Гарри! Ты не считаешь, что это уже слишком? Вроде бы малфои — наши союзники. — начала пенять мне супруга, как только мы оказались в гостиной нашего дома.

— Ничуть. Люциус предан Волдеморту, и это уже не изменить. Так что рано или поздно нам пришлось бы устроить «разрыв связей». Лучше что бы это сделали мы, по крайней мере есть шанс урвать у него Драко.

— Хорошо. Пусть будет так. А чем мы сейчас займёмся?

— Сексом. — Припечатал я по-деловому, и начал реализовывать лучший способ избавится от лишнего нервного напряжения.

Всю следующую неделю мы посвятили отдыху. Съездили в Лондон, повидались с её родителями, совершили ставший традиционным налёт на магазины модной одежды. И, если раньше Гермиона не особо интересовалась веяниями моды, то теперь это можно назвать профессиональным — некоторые варианты ей так понравились, что она тут же упорхнула в менор, прямо из примерочной, чтобы вечером заняться собственным дизайном для бренда джиджи. Сходили и в театр. На Шекспира я идти отказался принципиально — не люблю я его пьесы, так что выбрали «волки и овцы» Островского. Вот, интересно — в России относятся к своей культуре без всякого уважения, а в мире она весьма и весьма популярна. Островский, Чехов, Достоевский, Грибоедов, Суриков, Айвазовский, Чайковский… Среднестатистический обыватель в России даже не знает, чем знамениты эти люди. Ну, может Чехова знают, потому что его короткие рассказы не поймёт только полный идиот, а вот «щелкунчик» или «горе от ума»? Да и знает ли простой человек, что памятники и мемориальные доски, почитающие, к примеру, Фёдора Михайловича, можно найти в Дрездене, Вильнюсе, Баден-Бадене, Женеве? Очень сильно в этом сомневаюсь. Так что, не сомневаясь пошли на Островского. Его пьесы на моей первой родине встречают полупустыми залами… И кого после этого винить, если обычный Русский человек перенял от умирающей аристократии такую черту как презрение ко всему отечественному и почитание почти всего, что идёт из-за бугра. Или может это просто проявление лени в национальном масштабе? Мол, «мы сами не можем ничего толкового сделать, заграница нам поможет».