Денис Жмыхов - Дэнилидиса - непутёвый герой

- Молодец! - Похвалил я. - Неча им тут! Я лично твою сотню в атаку поведу. Вот прям щас!

Обалдевший от такого заявления Эддар смог лишь выдавить:

- Так точно... ваша светлость...

В неверном свете пожарища изготовившееся к атаке воины казались безмолвными призраками, от ближайших домов выхватывались обращённые на запад стены и углы, всё остальное тонуло в чернильном мраке.

- Эддар! - Крикнул я, всматриваясь сквозь жёлто-рыжую круговерть, туда, где засела остроухая нечисть. - Распорядись, чтобы нашу с графом поклажу стерегли пуще зеницы ока. Как только сделаешь, так сразу в бой.

- Но, ваша светлость. - Пытался возразить сотник. - Есть приказ по войскам, что сигналом к атаке будет тройной сигнал рога его светлости князя...

- Сигналом к всеобщей атаке, - холодно прервал я, - будет удар твоей сотни!

Я свесился в седле, нависая над оторопевшим сотником, и, глядя тому прямо в глаза, раздельно произнёс:

- Это не обсуждается. Надеюсь, это понятно?

Эддар как-то судорожно кивнул и, проорав "Будет сделано!", рванул куда-то в сторону, на ходу раздавая приказы, чтобы освободили наших с графом коней от ценной поклажи с дальнейшей охраной последней.

Как только подбежавшие воины выполнили первую часть приказа, я обнажил меч, и, воздев его над головой, зычно прокричал:

- Доблестные воины! Храбрые солдаты! Неча тут ждать! Вижу, что застоялись уже! Я, ваш маркграф, поведу вас, чтобы раздавить эту остроухую сволочь!

Последние слова потонули в исторгнутом сотней глоток кровожадном рёве, солдаты потрясали оружием и рвались в атаку.

- Ну что, граф? - Со злой радостью в голосе прокричал я, оборачиваясь. - Вы со мной?

- До конца! - Проорал он в ответ, выдёргивая полыхнувший алым клинок.

Жар полностью овладел мной, я снова был воплощением силы и воли Перстня, меня вела ярость и жажда крови. Я что-то орал, сдирая гортань, перед глазами плыла багровая круговерть, конь подо мной послушно рванул с места в карьер, без страха окунаясь в ревущую стену пламени. Лишь дикая радость и упоение клокотали во мне, подминая трепещущую заячью душонку.

Огонь послушно изогнулся, расступаясь, и, сомкнувшись за спиной, рванул вперёд двумя длинными крылами, рассыпаясь по периметру шагах в тридцати передо мной. Послышались истошные крики и вопли боли, из тёмных щелей и закутков стали вываливаться оглушенные и обожжённые высокие гибкие фигуры. Я с искренним удовольствием и наслаждением рубанул ближайшего ко мне эльфа, который зажимал лицо руками и что-то кричал.

Не задерживаясь, я рванул дальше в чёрные лабиринты улочек, размахивая полыхавшим собственным огнём клинком. За спиной послышался дробный перестук копыт - граф пытался не отстать, а дальше - нарастающий рёв всесокрушающей стальной имперской пехоты. Сотня вступила в бой.

Перед глазами с упорной настойчивостью вставали картины, подхлёстывавшие ненависть и сжигавшие всякие сомнения: трупы хуторян на поле перед Роменагорном, разрываемые ожившими древесными отростками беспомощные пленники, деревянная лошадка с отломанной ногой, разбитые детские личики с застывшими распахнутыми глазами...

Я метался и рычал, словно дикий зверь, безжалостно рубя всех, кто попадался на пути, граф едва поспевал за мной, прикрывая спину и порой что-то предостерегающе вскрикивая. Но я его не слышал, я весь отдался ярости и ненависти, пожираемый изнутри беспощадным пламенем.

Казалось, что одержимость передалась и ведомой мною сотне, солдаты не жалели никого, они рубили, протыкали, втаптывали в грязь. Ошарашенные внезапностью нападения, эльфы пытались запереться в ближайших домах и строениях, но имперцы в считанные мгновения выбивали двери и вламывались внутрь, сея смерть.

Через некоторое время, когда мы уже практически дошли до Айроны, в воздухе проплыл величавый сигнал рога, возвещающий о всеобщем наступлении имперских сил по всем направлениям.

А дальше была просто резня, эльфийская кровь щедро лилась по каменным улицам Приреченска, наполняя воздух приторным запахом. Мы не щадили никого, выплачивая долг сторицей...

Светло-серая полоса на востоке потихоньку отодвинула ночную темень, гоня её на запад. Горизонт окрасился робким розовым цветом, редкие прозрачные облака полыхнули, загораясь от первых солнечных лучей.

Всё было кончено, в пределах города не осталось ни одного живого эльфа и, охваченные горячкой боя люди, потихоньку приходили в себя, нехотя опуская окровавленное оружие и с изумлением вглядываясь в лица стоящих рядом, словно безмолвно вопрошая: "А что это было?".