Терри Пратчетт: Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги)

— Спасибо, лорд. Я пожалуй спущусь вниз, в лес, и понаблюдаю за падающими деревьями. — Хорошая практика, хорошая. Разум всегда занят, да?

Когда Лу-Тзе ушел, аббат взглянул на противника. — Хороший человек, сказал он. — Твой ход. Противник долго и внимательно смотрел на доску. Аббат ожидал увидеть, какие там продумываются хитрые долговременные стратегии. Потом его противник коснулся фигуры костяным пальцем. — НАПОМНИ МНЕ ЕЩЕ РАЗ, сказал он, — КАК ХОДИТ ЭТА, С КОНСКОЙ ГОЛОВОЙ?

* * *

В конце концов, Брута умер, при необычных обстоятельствах. Он достиг почтенного возраста, но по крайней мере это не было необычно в Церкви. Как он сам говаривал, надо заниматься делом, каждый день. Он встал на заре, и прошел к окну. Он любил наблюдать рассвет. Никто и не пытался убрать Ворота Святилища. Кроме всего прочего, даже Урн не смог предложить, как расчистить божественно исковерканную кучу оплавленного металла. Так что над ними просто построили ступени. Через пару лет люди вполне привыкли и стали говорить, что это, пожалуй, даже символично. Не то, чтобы символ чего-то конкретно. Однако, несомненно символ. И теперь солнце играло на медном куполе Библиотеки. Брута взял на заметку, что стоит спросить, как идет строительство нового крыла. В последнее время было слишком много жалоб на толкотню. Посетить Библиотеку люди прибывали отовсюду. Это была самая большая не магическая библиотека в мире. Казалось, что сюда переселилась половина философов Эфебы, и в Омнии уже появилась пара своих собственных. Даже священники время от времени заглядывали сюда из-за коллекции религиозной литературы. Сейчас там было тысяча двести восемьдесят три религиозные книги, каждая из которых, сама по себе, была единственной, которую стоит прочесть человеку. Видеть их все вместе доставляло своеобразное удовольствие. Как любил говорить Дидактилос, это смешно. Было так, что, когда Брута вкушал свой завтрак, субдьякон, в чьи обязанности входило прочесть ему перечень назначенных на сегодня встреч и тактично удостовериться, что он не выйдет наверх в одном нижнем белье, робко поздравил его. — Ммм? — сказал Брута. Из ложки капала размазня. — Сто лет, сказал субдьякон. — С тех пор, как вы вернулись из пустыни, сир. — Действительно? Я думал, прошло, ммм, лет пятьдесят? Не может быть более шестидесяти, юноша. — Ах, сто лет, лорд. Мы сверились с записями. — Действительно? Сто лет? Столетний срок? — Брута очень осторожно положил свою ложку и уставился на голую стену напротив. Субдьякон поймал себя на том, что поворачивается взглянуть, на что же смотрит Ценобриарх, но там не было ничего кроме белой стены. — Сто лет, задумчиво произнес Брута. — Ммм. Бог мой. Я и забыл. — Он засмеялся. — Я забыл! Сто лет, да? Но здесь и сейчас мы… Субдьякон повернулся. — Ценобриарх?

Он подошел ближе, кровь отлила от лица. — Лорд?

Он повернулся и бросился за помощью. Тело Бруты почти грациозно наклонилось вперед и шлепнулось на стол. Чаша перевернулась и кашица полилась на пол. А потом Брута поднялся, даже не оглянувшись на свое тело. — Ха. Я не ждал тебя, сказал он. Смерть перестал опираться на стену. — КАК ТЕБЕ ПОВЕЗЛО. — Но столько осталось несделано… — ДА. НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ СДЕЛАНО ВСЕ. Брута проследовала за мрачной фигурой сквозь стену, где, вместо прихожей, нормально занимавшей заднюю стену, был… …черный песок. Сияющий и искрящийся свет струился с усеянного звездами черного неба. — А. Здесь действительно пустыня. Все приходят сюда? сказал Брута. — КТО ЗНАЕТ?

— И что в конце пустыни?

— СУД. Брута обдумал этот ответ. — В котором конце?

Смерть усмехнулся и отступил в сторону. То, что Брута принял за припорошенный песком камень, оказалось скрюченной фигурой, сидящей обхватив колени. Она казалась парализованной ужасом. Он пригляделся. — Ворбис? — сказал он. Он взглянул на Смерть. — Но Ворбис умер сто лет назад!

— ДА ЕМУ НУЖНО ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ ВОДИНОЧКУ. НАЕДИНЕ С САМИМ СОБОЙ. ЕСЛИ ОН ОСМЕЛИТСЯ. — Он здесь уже сто лет?

— МОЖЕТ БЫТЬ И НЕТ. ЗДЕСЬ ИНОЕ ВРЕМЯ. БОЛЕЕ… ЛИЧНОЕ. — А. Ты хочешь сказать, что сто лет может пролететь в пять секунд?

— СТО ЛЕТ МОГУТ ДЛИТЬСЯ ВЕЧНО. Черные на черном глаза внимательно вглядывались в Бруту, автоматически, не раздумывая протянувшего руку… и замешкавшегося. — ОН БЫЛ УБИЙЦА, сказал Смерть. — И СОЗДАТЕЛЬ УБИЙЦ. И МУЧИТЕЛЬ. БЕЗЖАЛОСТНЫЙ. ЖЕСТОКИЙ. ЧЕРСТВЫЙ. НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ. — Да. Я знаю. Он — Ворбис, сказал Брута. — Ворбис изменял людей. Иногда, в результате получались мертвые люди. Но изменял всегда. Это было его победой. Он усмехнулся. — Но я — это я, сказал он. Ворбис нерешительно встал и последовал за Брутой через пустыню. Смерть наблюдал, как они уходят.