Антон Чернин - Чудесное обращение Влада Глинберга

— Сынок, я жизнь прожил… Я ж понимаю, что я — не чемодан с долларами и всем нравиться не могу. Так что какая-нибудь очкастая бесформенная одесситка обязательно начнет обращаться, так сказать, в нижестоящие инстанции. Таким же все равно, кому молиться, — лишь бы лоб расшибить… Вот я и прикололся: они вниз молятся, а молитвы наверх попадают…

— Вниз, говоришь… То есть ад все-таки есть? И хозяин в нем есть?

— Есть-есть. Да ты не гоношись, скоро познакомитесь. Ты ж, мил человек, туда и направляешься. А ко мне так заглянул — червячка на дорожку заморить. Да ты ешь, не стесняйся, теперь-то уж что…

На счастье Влада, в этот момент в дверь постучали. Хозяин выглянул, обменялся с кем-то парой фраз, потом затворил дверь и продолжил:

— Извини, сынок… Тут до тебя из Боткинской. Назад требуют. Так что расстаемся мы. Пока расстаемся.

— Слава Тебе, Господи! Один вопрос: тут вообще-то наши есть? Чтоб я уже в следующий раз прям к ним и топал…

— Ну можешь к Аллаху обратиться. Сам он, правда, армянин, но ваших очень уважает.

— Вот те на! Это что, Аллах за нас?

— Молодой человек! Сколько Израиль существует?

— Вроде полвека…

— Вроде. А с арабами сколько воюет?

— Столько и воюет.

— Ну и как?

— Ну дык! — приосанился Влад.

— Вот видишь! И на чьей же стороне, по-твоему, Аллах? Хотя погоди, — призадумался Иегова, — лучше уж к сынульке моему ступай. Вот он-то ваш — комар носа не подточит!

— Прости Господи! — воскликнул Влад. — Все пойму, но чтоб у отца хохла сын-еврей?

— Тю! Национальность-то у вас как наследуется?

— А-а!

— Вот то-то! А Мария-покойница была уж еврейка так еврейка! В Москве бы ее с такой рожей в трамвай бы не пустили — отпиздили бы прямо на подножке!

— Ну ладно. Спасибо Тебе, Господи, за угощение, совет да помощь. Тогда я чуть что — сразу к Нему!

— Бувай здоров, хлопче… — донеслось издалека…

…Когда Влад открыл глаза, то первое, что он увидел, было посеревшее, покрытое капельками пота лицо хирурга и заплаканные глаза медсестры. Переведя взгляд, он различил в трясущихся руках врача пинцет с тоненькой, длинной, почти прозрачной косточкой.

— Ну, кажись, оклемался! — вздохнула медсестра.

— Воистину воскресе! — прошептал Влад…