Юлия Черных: А и Б сидели

На трубе было тесно, неуютно. Дул ветер, относя в сторону дымный шлейф. Жирные голуби лениво топтались по карнизу, склевывая сушеный горох и мелкую свинцовую дробь, рассыпанную вдоль карниза.

— А из нашего окна площадь Красная видна, — мечтательно произнесла Аа. Ии посмотрело на нее с завистью и укоризной.

— А из нашего окошка только улица немножко, — пропела укоризна тонким вредным голоском и нырнула обратно в трубу. Зависть молча поджала губы.

На крышу вышел дворник и принялся подметать, распугивая голубей.

— Частишь, брат, — важно сказал Бб. — Ряды пропускаешь.

— Виноват, барин, — откликнулся дворник и замахал метлой с удвоенной энергией. Голуби, квохча, как несушки, разлетались, роняя перья и жидкое говно.

На дворнике была нахлобучена шапка с красным верхом, такая яркая, что затмевала закат и притягивала взоры. Даже снайпер на соседней крыше невольно повел дулом винтовки вслед за шапкой. Впрочем, дуло всегда притягивало красное. Но снайпера мало интересовал работник коммунального хозяйства, его дело было совсем другого рода. И пола.

В оптический прицел было хорошо видно, как Аа поправила шарфик и стрельнула глазками в Ии.

— Вот дура, — сказал сам себе снайпер. Привычка говорить вслух выработалась у него за годы одиноких бдений на крышах, в развилках деревьев и обледенелых сугробах. — Ты б еще накрасилась перед смертью.

Будто услышав, Аа достала косметичку, вытащила из прически закрученный бутылочный ершик и принялась густо мазать ресницы, поплевывая в сухой брикет гуаши. В воздухе пронзительно завоняло скипидаром. Ии, морщась, укутал нос платочком.

— Слышь, ты, работник освобожденного Востока, — обратился Бб к дворнику. Дворник с готовностью остановился и взял метлу на караул. — Принес бы ты нам чего-нибудь эдакого. Манящего. Запретного, как плод.

— У меня завсегда с собой, — дворник вынул из-за пазухи бутылку водки, три стакана и аккуратно разлил. Водка, нагревшись от дворницкого тела, дымилась в морозном воздухе, испаряя восемь мономолекулярных слоев в секунду.

— Гады, — пробормотал снайпер, сглотнув. Дворник загораживал от него Аа, а оставлять лишние, неоплаченные трупы снайпер не хотел. Он любил свою профессию и старался работать честно.

Стаканы быстро опустели. Дворник выпростал из кармана бутерброд с полукопченой колбасой, нечаянно уронив один кружочек. На него тут же налетели бестолковые голуби, раздувая хвосты и отталкивая соседей крыльями. «На абордаж!» — закричал дворник, топоча валенками. Голуби, обиженно воркоча, оставили колбасу, снялись всей стаей и улетели наблюдать со стороны.

Бб с ворчанием уничтожил бутерброды, облизывая пальцы и сопя в обе дырочки.

Аа подвела глаза и губы розовым, оглядела себя в зеркальце и на пробу призывно улыбнулась. Ии приосанилось, подкрутило усики и сделалось похоже на себя краткое.

— Индюк надутый, — прокомментировал снайпер, пристраивая винтовку к плечу. Альфа, как бы дразнясь, раздвинула коленки. Оптический прицел немедленно нырнул под шубу и, следом, под юбку. Там обнаружились сиреневые трусики с кокетливой кружевной полоской.

— Фабрика «Черемушки», — определил снайпер по ластовице, силой воли оторвал взор от трусиков и принялся выбирать точку прицеливания. Снайпер слыл эстетом, и считал, что из-под дула мастера трупы должны укладываться в изящную посмертную позу.

— В лоб? — посоветовался сам с собой снайпер. Аа повернула голову в профиль. — В висок? Нет, лучше под левую грудь, тогда дырочка выйдет ровной и идеальной.

Про убийства снайпер знал все. Его брошюра «Популярная танатология», где подробно перечислялось 300 способов причинения смерти, разошлась в три дня. С тех пор автора с одинаковым упорством искали издатели и уголовный розыск.

Выбрав точку прицела, снайпер плавно надавил на спусковой крючок. В этот крошечный момент между двумя мгновениями свершилось сразу два события. Пуля вылетела из дула и устремилась к жертве. Ворона, хищно парившая в небесах, заметила уронутый кружок колбасы и кинулась вниз на крышу. В полете пуля с вороной пересеклись. Брызнули кровь и перья, черным орущим комком птица упала на крышу прямо к подножью трубы.

— Ой! — вскрикнуло Ижица.

— Ых! — пробасил Бет.

— Ах! — от неожиданности взмахнув руками, Альфа свалилась с трубы и покатилась по черепице, сверкая бледными коленками и каблуками хромовых сапожек. Голуби, следившие за ней с соседних деревьев, снялись с места и с клекотом проводили Аа, поливая путь ее говном, как в керлинге полируют лед перед камнем.