Terry Pratchett - Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева)

Очень странно. Например, в Анк-Морпорке ему и в голову не приходило, что когда-нибудь он будет мечтать о чем-либо подобном. В Анк-Морпорке Ринсвинд не замечал за собой подобных влечений. А ведь там можно было на каждом углу. Спустя шесть месяцев Ринсвинд буквально сгорал от неутолимого желания.

Плот ударился в белый песок примерно в тот же момент, когда в лагуну, обогнув риф, вошло большое каноэ.

Чудакулли восседал за рабочим столом, окруженный старшими волшебниками, которые очереди пытались ему что-то втолковать – что было крайне опасно: обычно аркканцлер впитывал только те факты, которые ему нравились, остальное же отметал как полнейшую чушь и очень злился при этом.

– Значит, – зловеще произнес Чудакулли, – вы уверены, что это не сыр?

– Абсолютно уверены, аркканцлер, – подтвердил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Ринсвинд – это волшебник.

– В некотором роде, – поправил профессор современного руносложения.

– Не сыр… – протянул Чудакулли, упорно не желавший расставаться с полюбившимся ему фактом.

– Нет.

– А на слух – очень даже сыр. Вот сами послушайте: этот ринсвинд настолько нежен, что так и тает во рту…

– Черт побери, никакой Ринсвинд не сыр! – прокричал декан, внезапно выходя из себя. – И не йогурт! И с кислым молоком он не имеет ничего общего! Ринсвинд – бельмо на глазу, вот кто он такой! Позорное пятно на белоснежном покрывале волшебства! Полный дурак! Неудачник! Да и вообще, чего спорить, его никто не видел с того самого… э-э, несчастного случая с чудесником, а лет уже прошло немало.

– Ах да, припоминаю… – по лицу Чудакулли расплылась мерзковатая улыбочка. – И еще припоминаю, что в те дни кое-кто из волшебников проявил себя не с лучшей стороны…

– Увы нам, увы, – поддакнул профессор современного руносложения и смерил хмурым взглядом декана.

Тот в ответ презрительно вскинул голову.

– Не знаю, как ты, профессор, но я в то время еще не был деканом, а поэтому в событиях не участвовал и знаю о них только понаслышке.

– По-моему, ты уже тогда входил в число старших волшебников.

– О да, но так уж сложилось, что в те дни я как раз навещал тетушку.

– Стало быть, весь город чуть не разнесло, а ты ничего не заметил?

– Моя тетушка, к твоему сведению, живет в Щеботане.

– Насколько мне известно, Щеботан тоже активно участвовал в событиях.

– …Вернее, неподалеку от Щеботана. В его окрестностях, если можно так выразиться. А окрестности у Щеботана довольно большие. До самого города еще ехать и ехать вдоль побережья, ну а потом нужно повернуть…

– Ха!

– Зато тебе, как я вижу, известны все подробности случившегося, – голос декана так и сочился ядом.

– Кому? Мне? О нет, я в тот момент был погружен в научные изыскания. Никого не видел, ничего не слышал…

– Половину Университета стерли с лица земли, а ты ничего не слышал?! – Декан вдруг опомнился и торопливо добавил: – Я-то лично при этом не присутствовал, но мне рассказывали. Потом. Когда я вернулся от тетушки.

– Да, но, видишь ли, у моего кабинета очень толстая дверь…

– Так вот, вернулся я и вдруг узнал, что главный философ был здесь, а значит, все видел и, может, даже…

– …Она обита такой плотной зеленой кожей ну ничего не слыш…

– Вздремнуть время самое, моему-по.

– Заткнитесь все, сию же минуту!

Чудакулли уставился на преподавательский состав чистыми, невинными глазами человека, который от рождения одарен полным отсутствием воображения и который во время пресловутых темных дней в истории Университета действительно находился в нескольких сотнях миль от этого заведения.

– Отлично, – произнес он, когда все затихли. – Значит, Ринсвинд. И, по-вашему, он полный придурок. Итак, дальше. Ты говори, декан. Все остальные – молчать!

Во взгляде декана мелькнула неуверенность.

– Ну, э-э… Я хочу сказать, это лишено всякого смысла, аркканцлер. Он же ни одного заклинания не способен запомнить. Что от него проку? А кроме того, куда бы Ринсвинд ни отправился… – он понизил голос, – за ним по пятам следует беда.

При этих словах старшие волшебники сгрудились поплотнее, словно пытаясь спрятаться друг за друга.

– Ну и что с того? – пожал плечами аркканцлер. – Самое лучшее место для беды – сзади. Глядишь, и отстанет. А ты предпочел бы столкнуться с бедой лицом к лицу?

– Аркканцлер, все куда сложнее, – пояснил декан. – У этой беды целая сотня маленьких ног, она просто так не отстанет.

Губы Чудакулли по-прежнему были раздвинуты в улыбке, тогда как все остальное лицо аркканцлера вдруг окаменело.