Сергей Платов - Посол вон!

«Что делать?», «Кто виноват?», «В чем именно он виноват?», «Как докатились до жизни такой?», «Ты меня уважаешь?», «Быть или не быть?» и «Доколь Тимур со своей командой будет терроризировать окрестных хулиганов?» — вот только некоторые вопросы, которые решительно, неотвратимо и невзирая на лица вытащил на свет говорливый черт.

Наконец он закончил, победной походкой прошелся мимо слушателей, подмигнул Илюхе и замер в центре зала, гордо скрестив руки на груди, словно великий трагик после отыгранного бенефиса.

Бурные аплодисменты, переходящие в овации... Помнится, именно так комментировали дикторы центрального телевидения неискренние хлопки в зале, когда на трибуну поднимался очередной Генеральный секретарь. Так вот Изя сорвал бурные овации сразу, не размениваясь на сомнительные аплодисменты. Даже оцепеневший Микишка и тот хлопнул несколько раз в ладоши, поддавшись всеобщему порыву, но тут же взял себя в руки, собрался и, дождавшись, когда оппонент соберет положенную порцию восторгов, обратился к Берендею:

— Князюшко, отец родной, но ведь это все к нашему делу не имеет никакого отношения. Есть же официально зарегистрированные жалобы иноземцев на этих милейших... Тьфу, что я такое говорю? На этих аспидов окаянных!

— Фу ты, ну ты, ножки гнуты, — тут же взвился затихший было черт, — про самое главное я-то и забыл!

С этими словами он вытащил из-за пазухи сложенный пергамент и передал его Берендею. Князь, который также попал под действие природного дара Изи и готов был уже оправдать всю команду со всеми потрохами, поначалу даже не хотел его брать, но потом все-таки сделал над собой усилие и развернул представленный документ. Он быстро пробежал его глазами, удовлетворенно хмыкнул и протянул его Микишке:

— На, прочти громко, чтобы все слышали.

Дьячок обреченно принял пергамент, прокашлялся и озвучил козырного туза, который так непринужденно ввел в игру Изя.

«Мы, нижеподписавшиеся послы иноземных государств в стольном граде Киеве, торжественно заявляем, что при временном помутнении рассудка возвели напраслину на честных граждан, состоящих на службе у князя Берендея, в составе „Дружины специального назначения“. Нас никто не бил, не жег, ничего украдено также не было. А все члены обозначенной дружины — люди замечательные, кристально-честные и порядочные. Особенно Изя.

Фриц Геральд Леопольд Ульрих Витольд Вольф Киндерлихт.

Курвель Вражинас.

Альфонсо Чмоник.

P. S. Простите нас, люди добрые, мы больше так не будем!

— Сам диктовал? — саркастически хмыкнул Илюха.

— Ну так!

— Оно и видно.

— А что? По-моему, неплохо получилось, — пожал плечами Изя.

В этот момент заговорил Берендей, и друзья обратили свои взоры к нему.

— Дело абсолютно ясное, — прокашлявшись, огласил свой вердикт князь. — Ввиду отсутствия состава преступления и чистосердечного признания истцов объявляю «Дружину специального назначения»...

Договорить верховный киевский правитель не успел, невзирая на злостное нарушение субординации, его, в порыве отчаяния, перебил Микишка.

— Погоди, отец родной, ведь есть же еще одна жалоба!

— Какая? — удивился Берендей.

— Так жалоба посла Бухарского эмирата Каюбека Талибского на непотребство, которое учинил средний богатырь Изя, — радостно отрапортовал Микишка, выискивая на своем столе нужную бумагу. — Вот же! Попытка обесчестить луноликую и несравненную Газель Каюбековну, попытка похищения движимого имущества, нанесение тяжких телесных повреждений личной охране девицы, срамная ругань в общественном месте!

— Ты еще и ругался там как сапожник? — еле слышно поинтересовался Илюха у затаившегося Изи.

— Вырвалось, — пожал плечами черт, — в общей сутолоке мне лошадь на ногу наступила.

Далее обсуждать антиобщественное поведение рогатого было бесполезно, и друзья опять переключили все внимание на Микишку.

— Вот и требования уважаемого Каюбека вполне четко обозначены, — продолжал бесноваться толмач, тыча пальцем в пергамент. — Казнить, кастрировать, жениться на моей дочке...

От такого, мягко говоря, странного набора требований даже Микишка на некоторое время оцепенел и, не веря своим глазам, заново прочитал выдвигаемые Каюбеком Талибским требования.

— Казнить, кастрировать, жениться на моей дочке... — повторил дьячок, и все присутствующие повернули свои головы к послу Бухарского эмирата, надеясь получить от него пояснения.

Бухарец, словно удивленный непонятливостью окружающих, пожал плечами и коротко пояснил: