Сергей Панарин - Флаг вам в руки!

Произнеся ритуальную фразу, прапорщик развернулся и скрылся в коридоре, очевидно, в поисках уборной. Павел Иванович, или Палваныч-Болваныч, как его называли за глаза солдаты, а иногда и офицеры, не был пьян. Скорее, чуть подшофе. А хрюканье, наверное, досталось ему по наследству.

«Зачем офицерам этот павиан на празднике?!» — удивлялся Коля. Он не знал, что Палваныч Дубовых — давний сослуживец «папы», да и по части снабжения ему равных не было. Одним словом, прапорщик.

Шаркающие шаги Болваныча потерялись в веселом шуме.

Лавочкин опять снял фуражку.

Не вылетел бы он со второго курса института — сидел бы сейчас в родной Рязани, в общаге, веселился бы с друзьями… Или вот учебка, учебная часть… Полгода службы в ней по сравнению с полком казались райским времяпрепровождением. Дедов нет, ребята все душевные…

«Может быть, потому и называют духами новобранцев, что еще не зачерствели, не обозлились, не превратились в Тупорылкиных?..» — Коля хмыкнул. Он не любил себя жалеть, но последнее время как-то само собой получалось. По всем неуставным канонам, с учетом учебки, он уже был самым натуральным «соловьем», а в полку все кликали духом и рекомендовали вешаться.

За стеной, перекрывая общий праздничный гвалт, пробасил «папа»:

— Так, отставить трепотню! Сейчас нас будет президент по ящику поздравлять!

Гомон мгновенно затих.

«Ну, вот… Через пять минут Новый год…» — вздохнул Коля и мгновенно разозлился на свои нюни.

— Взбодрись! — приказал он себе вслух. Пришлось исполнять. Лавочкин глуповато улыбнулся, перевесил автомат на другое плечо.

И тут парень почувствовал, как что-то резко потянуло его назад. Сначала ему показалось, что он непостижимым образом потерял равновесие, но здравый смысл говорил: дело не в жонглировании оружием.

Коля удивленно охнул, потешно взмахнул руками и неуклюже упал на пятую точку. Зажмурился, ожидая удара о бетонный пол. Но посадка оказалась мягкой. Рядовой Лавочкин словно на кучу ветоши угодил.

Коля раскрыл глаза и увидел, что Красный уголок исчез. Вокруг простирался лес. Солдат узрел огромные деревья, густые заросли неизвестного ему кустарника и чахлую зеленую траву под ногами, а потом в уши ворвались звуки — уханье, стрекот и щебет птиц, потрескивание веток, скрип качающихся стволов и свист ветра в ветвях.

Ни снега, ни темноты. Точнее, было сумеречно. Этакий летний вечер на мирной лесной полянке.

— Что за… — начал было рядовой, но тут же почувствовал жгучий укол повыше бедра.

— Ай-я!

Коля стрижом взвился на ноги, хлопая себя по ужаленному месту. Обернулся. Оказалось, он сидел на огромном муравейнике, за что и поплатился. Самое удивительное — в муравейник было воткнуто полковое знамя. Плексигласовый колпак все еще защищал реликвию.

Лавочкин захотел ущипнуть себя для проверки, но раздумал: отважный муравей уже произвел необходимый тест. Коля тупо смотрел, как по красному древку и прозрачным стенкам колпака бегают черные работяги. И наверняка по-своему, по муравьиному, бранятся. В голове у парня царило смятение. «Розыгрыш? — спрашивал себя Коля. — Проверка бдительности? Похищение инопланетянами?.. Шутки старослужащих?..»

За спиной, в самой гуще кустарника, раздался дробный топот и треск ломаемых ветвей. Рядовой Лавочкин развернулся, вскинул незаряженный автомат и крикнул самое умное, что только мог придумать в сложившейся ситуации:

— Стой! Кто идет?

Топот не прекратился, кусты затрепетали. Из зелени высунулось рыло: натуральный кабан, однако, если присмотреться, — вылитый прапорщик Дубовых.

Коля взвизгнул и вспрыгнул на муравейник. Когда Лавочкин был маленьким, дед-охотник рассказывал, что такое дикий секач… Между тем рыло сморщилось, хрюкнуло и скрылось в зарослях. Топот быстро стих.

— Лучше бы это был прапор… — прошептал Коля, слезая с муравейника.

Руки отчего-то дрожали.

Рядовой огляделся в поисках фуражки. Ее нигде не было.

Постарался прийти в себя, справиться с нервами.

— Так, — Лавочкин попробовал придать голосу уверенности.

Получилось на троечку с минусом — фальцет не поднимает боевого духа. Солдат откашлялся.

— Так, — попробовал он более уверенно, — знамя здесь, оружие здесь, я тоже здесь. Значит, пост перенесен сюда. Надо караулить, пока кто-нибудь меня не сменит. Наверное…

Мысль дурацкая, но на безрыбье…

До ушей рядового донесся чей-то протяжный вой. Коля аж присел, снова хватаясь за автомат. Опасливо осмотревшись по сторонам, караульный взглянул на небо. Темные облака, окрашенные закатным солнцем в малиновый цвет, зловеще клубились над лесом, пророча ночной дождь.