Борис Штерн: Записки динозавра

Только потом я понял, что пить мне совсем не хотелось, но во мне уже сидел мелкий бес подозрения. Маленький такой бесенок. В общем, заглянул я в бутылку… Так и есть! Уровень спирта опять понизился!

И началось! Подозрения хуже отравы. Тут мы к Марсу поворачиваем, дел невпроворот, времени нет, а я опять туда же – инспектировать бутылку. Мать моя родная! За два дня спирта убавилось ровно на треть! Кто-то опять причастился, да так, что концов не найдешь!

«Кто из них? – мучительно гадал я. – Харрисон? Брэдли? Или мой лучший друг Коля Дашкиев? Может, они втроем пьют, а меня не приглашают?»

– Чувствую, что начинаю звереть, – продолжает Космонавт. – Пока я работаю, кто-то пьет! Меня не уважают! С кем я на Марс лечу?! С какими-то подзаборными алкоголиками! Сегодня жрут неразбавленный спирт на борту космического корабля, а завтра что? Марихуану на Марсе? И вот, когда бесенок моего подозрения вымахал в громадного пса коммунально-квартирного скандалиста, я сказал себе:

«Стоп! А кто Я такой? А не дурак ли я? Тут что-то не так. Первая марсианская экспедиция не должна закончиться катастрофой из-за бутылки спирта. Остановись! Человеческая природа, конечно, противоречива, и на корабле возникла отвратительная психологическая ситуация – а что может быть оскорбительней для настоящих мужиков и ковбоев, если кто-то из них втихомолку пьет, и все подозревают друг друга? – но я не могу поверить, чтобы кто-нибудь из нас тайком потягивал этот паршивый спирт, потому что мы здесь не просто человеки, а как бы представители человечества. Тут что-то не так!»

И тогда мы созвали профсоюзное собрание. Устроились на потолке и начали митинговать. На повестке дня один вопрос: «Кто пьет?» Пусть честно признается, ему за это ничего не будет! Американцы божатся, мы с Колей клянемся, что никто к бутылке не прикасался. Кто же тогда? Пушкин? Проверяем бутылку, а она уже пуста! Мы верим друг другу, но не можем понять, куда исчез спирт. Мы перебираем все мыслимые варианты, вплоть до пробития бутылки микроскопическим метеоритом, и все немыслимые, вплоть до присутствия на корабле пьющей нечистой силы, как вдруг американцы начинают, что называется, «ржать»… Совсем, как эти…

За стеной в Танькиной комнате ржут истерическим первобытным смехом.

– Что это с ними?

– Навызывались, – объясняю я. – Вызывали дух Сталина, а явился Степаняк-Енисейский.

– Пойду взгляну.

Марсианин выходит и вскоре возвращается, вводя в номер перепуганного Степаняка. Опять он не в ту дверь вошел.

– У него коньяк есть, – сообщает Космонавт.

Степаняк суетится и ставит на стол бутылку армянского.

– А закусить? – строго спрашиваю я.

И закуска есть. Из дипломата с готовностью появляется полпалки копченой колбасы; от ее запаха у меня начинает течь слюна, как у собак Павлова.

– А хлеб?

И хлеб у него есть.

Марсианин тоже принюхивается.

– Почему вы решили, что здесь с вами будут пить и закусывать? – спрашиваю я.

Степаняк-Енисейский конфузится. Марсианину тоже неловко. Он пытается телепатировать:

«Юрий Васильевич, что вы задумали? Кто этот старикашка?»

«Мой личный Трифон Дормидонтович», – как можно отчетливей отвечаю я.

«Отдайте наган! Зачем вам оружие? Вы даже не умеете им пользоваться».

«А что тут уметь? Вставил патрон – и русская рулетка готова».

Передача у марсианина получается неплохо, а вот с приемом у него худо. Из моих ответов он уловил лишь образ патрона в наганной каморе.

– Кто же на корабле спирт выпил? – напоминаю я.

– Сама бутылка. Фирма «Кока-кола» поставляла для экспедиции напитки и умышленно подсунула бутылку с поршневым двойным дном. Известный розыгрыш – вытягиваешь пробку, поршень срабатывает; бутылка пуста. А в невесомости поршень как видно сработал, не дожидаясь открытия. За этот фокус фирма уплатила крупный штраф, но реклама, реклама… – Марсианин добывает сигарету и взглядом обращается к Степаняку-Енисейскому:

«У вас спички есть?»

В этом взгляде совет: «Убирайся отсюда, пока цел!», но Енисейский не слышит, нет. Он давно потерял нюх. Он типичный не хомо сапиенс сапиенс.

Я взглядом зажигаю марсианину сигарету.

Тот поражен.

«Идите спать, товарищ генерал. У вас утром Большая Игра, а мне до утра все равно не дожить».

Космонавт медлит.

«Зайду, что ли, к вашей внучке чаю попить?» – раздумчиво спрашивает он.

«Это ваши проблемы»

«Она у вас что… дура?»

«Нет, наоборот».

«Тогда в лоб ей, чтоб не была сильно умная».