Георгий Зотов - Сыщики преисподней (сборник)

– Почему это? – насторожился Калашников.

– Да вы ж сами сказали мне в самом начале, – хлопнул глазами Малинин, – что таков закон детектива, – если было первое преступление, будет и второе.

– А вот про третье я как раз ничего не говорил, – поспешно оборвал его речь Калашников. – И вообще, что за претензии? Я тебе любовную линию в прошлый раз обещал – на здоровье. Стрелять в тебя не стали – тоже порадуйся. В хлебало пару раз получил – так тебе не привыкать. К тому же по закону жанра в третьей части триллера всегда появляются полюбившиеся читателю персонажи из первой… А мне, знаешь ли, ни с Иудой Искариотом, ни с вампиром Гензелем, ни даже с Мэрилин Монро с ее нулевым бюстом снова встречаться совершенно не хочется.

Малинин начал сворачивать «Мертвецкую правду», где, кроме костей и пластмассовых стаканчиков, уже ничего не осталось. Вдали уже гудел прибывающий на платформу поезд, толпа пассажиров волновалась.

– А мне любовную линию? – обиженно сказал он.

– А ты, родной, обойдешься, – срезал его Калашников. – Если представить тебя в детективе, то ты бы являлся сугубо комическим персонажем. Можешь заняться сейчас тем, что опрокинешь на себя остатки леща или красочно поскользнешься на рыбьей голове, – уверяю тебя, народ порадуется.

– Да ну вас, – обиделся Малинин, выкидывая промасленный сверток.

– Шучу, – подвел черту Калашников. – Но ты знаешь, мне все эти расследования уже вот где, – он провел ладонью по горлу. – На этой неделе Алевтина за свое прегрешение наверняка будет депортирована из Небесной Канцелярии в Город. И уж поверь, у меня тогда другие дела найдутся, нежели бегать маньяков искать. Я, знаешь ли, не собираюсь уподобляться тем кретинам из детективных сериалов, которые к десятой части толком не знают, что расследовать, а зловещая мафия не в силах изобрести, как им отомстить, – в итоге убивает троюродную бабушку сыщика. Так что просто заруби себе на носу – третьей части не будет никогда.

Разрисованный граффити, замызганный до самой крыши поезд остановился на перроне, разводя пары, – из динамиков ударил «Раммштайн», кондукторы из бывших эсэсовцев лужеными голосами орали: «Шнеллер!» Первый ряд пассажиров сразу же попытался прорваться в вагон, но их смяли напиравшие сзади. Разразилась драка – народ брал дефицитные места с боем.

– Чего стоишь? – осведомился Калашников. – Давай подхватись, а то опять по головам будем прорываться. В Раю-то небось отвык от такого.

Не дожидаясь Малинина, он быстро зашагал к поезду. Малинин саркастически посмотрел ему вслед, изобразив улыбку Горгоны.

– Ну-ну, – тихо сказал он. – Не будет? Это мы еще посмотрим…

Рядом с ним остановились два человека, один из которых, небритый, одетый в измятый, но дорогой серый костюм, заметно беспокоился, не отрывая взгляда от бумажки с печатью, зажатой в левой руке. Второй, пожилой мужчина в военной форме с сорванными погонами, ободряюще потрепал коллегу по плечу и что-то сказал. Секунда – и человек в сером пиджаке устремился на штурм поезда, а его товарищ, печально помахав другу рукой, медленно двинулся обратно. Крякнув, Малинин заломил фуражку на затылок и, энергично работая локтями, буквально ввинтился в разгоряченную, ревущую толпу будущих граждан Города …

Оглядываясь для проформы, Руслик ловко сворачивал знатный косяк из стыренной дома бумаги. Сидевший рядом на скамейке Колян смотрел на него голодными глазами. У Руслика позавчера дядя из Таджикистана приехал – с подарками . Проведя по обратной стороне бумаги языком, Руслик профессионально заклеил косяк, протянул его Коляну. Тот зашарил по карманам в поисках зажигалки, а Руслик вытащил из-за уха припасенную заранее цибару . Сизое облако окутало приятелей – они сделали по паре затяжек и прилегли на скамейку возле подъезда. Голова приятно кружилась. Редкие полуночные прохожие спешили мимо, не обращая внимания на двух обкуренных панков, а им самим обратить внимание тоже было не на что. Напротив стояла лишь обшарпанная хрущевка, к которой каждую субботу подъезжали дорогие иномарки: из их лакированных недр вальяжно вылезали упакованные чуваки, все с мобилами и в голде . Но что в доме творилось внутри, ни Руслик, ни Колян не знали. Да, по сути, и знать не хотели.

Колян глубоко затянулся. Внезапно он поперхнулся и толкнул приятеля в бок.

– Чувак, ты приколись, какая чикса … Я б ей отдался за стакан кефира…