Андрей Агафонов - Кровосмешение

– Нездешняя, – улыбается женщина.

– Я Анзор! – красавец протягивает руку.

– Алена, – она протягивает руку, и кавказец рывком притягивает ее к себе:

– Любишь красное? Я слышал, женщины в красном самые страстные!

Алена бьет кавказца коленом в пах, и, пока он корчится на полу, принимает из рук продавца пакет с вырезкой. Ее ноздри раздуваются.

Через несколько кварталов автомобиль Алены подрезает джип. Распахивается задняя дверь, оттуда вылетает Анзор с «Узи» в правой руке.

– Я тебя не отпускал! – цедит он, наведя на Алену ствол. – Пошла в машину, сука.

Группка идущих мимо оживленно беседующих молодых людей стихает, все они как по команде ускоряют шаг и продолжают что-то оживленно обсуждать, чуть отойдя.

Алена, зачарованная «Узи», послушно залезает на заднее сиденье джипа. Анзор следует за ней. Джип срывается с места. В окнах автомобиля как будто бьются крылья гигантской красной бабочки, слегка заглушенные тонировкой.

На заднем сиденье кабриолета лежит забытый сверток, потемневший от крови.

Глубокая ночь. На экране телевизора в синей студии вокруг красного стола расположились трое – ведущий и двое гостей в строгих костюмах. На красном столе стоят бутылки, которые кажутся то синими, то красными, в зависимости от того, как направлен свет.

– А я напоминаю вам, – медоточиво говорит в камеру ведущий в вязаном жилете, – что вы смотрите очередной выпуск программы «Полуночники». Это наш первый выпуск с 11 марта 2015 года, и он идет, разумеется, в прямом эфире. Как и все программы нашего канала. Постепенно мы вернемся к обычной сетке вещания, но пока…

– Думаешь, нас кто-нибудь смотрит? – перебивает второй собеседник, явно нервничая. – Перестань, людям не до тиви! Я сомневался, что тебя и раньше-то смотрели, а теперь вообще смысла не вижу.

– А чего ты тогда на программу приперся? – встревает третий. – Сиди дома, целее будешь.

– Господа, господа, коллеги! – ведущий покрывается пятнами и становится похож на персонажа «Игры престолов», – сегодня у нас не первое апреля, давайте смешить не будем народ.

– Какой народ, блин! Где он, этот народ?! Ты про оператора? Про что ты, су?..

На экране появляется заставка с букетом цветов. Льется тихая нежная музыка. В дверь звонят.

– Ты, – с непонятной интонацией говорит Логан, открывший дверь. – А по телевизору только что сказали, что людям не до тиви.

– И я рада тебя видеть, дорогой! – улыбается Алена. В ее руках потемневший от крови сверток.

– Символично, – Алена кивает на желтые купола за окном. В комнате темно.

– Смотря какой символ ты в этом видишь, – хмыкает Логан, сосредоточив взгляд на колокольне.

– Бесстыдник!.. Так и будем разговаривать?

– Нет, – мягко говорит Логан, разворачивая Алену лицом к себе. На ней другое платье, не то, что утром. Черное, на молнии спереди. Он берет пальцами замок молнии и медленно тянет его вниз. Замок застревает, и Логан разрывает платье одним движением. Алена стоит в свете окна как черная статуэтка. Как африканская богиня. Она тяжело дышит. Он бросается на нее.

В темноте мы едва различаем их схватку, которая больше похожа на драку, чем на секс. Оба рычат. Оба не щадят друг друга. Происходит что-то звериное. Логан переворачивает ее спиной к себе, прижимает сверху, и она впивается в его предплечье белыми острыми клыками. Он вскрикивает и начинает хохотать.

– А другим мужчинам не нравится, когда я их кусаю, – блестит зубами в темноте Алена.

– Ничего, – говорит Логан, – я переживу.

И бросает ее лицом в подушку.

Раннее утро. На набережной, почти заехав в воду, стоит с распахнутыми дверцами джип. Внутри кровавое месиво. На одной из дверец повисла половина Анзора. Идущая мимо наркоманка с букетом в руках отделяет от букета розу и бросает на труп.

Волны равнодушно бьются о берег.

Шаги в коридоре, скрип дверей, обыденность серого полудня, замызганные шторы, запах забычкованных сигарет. За столом – молодой полицейский в форме не по размеру, уже скурвившийся, казенный, деревянный, напротив – продавец из «Свежего мяса» в цивильном. Полицейский заполняет протокол.

– Пришел. Наехал, – монотонно гудит продавец, – К бабе пристал. Получил по яйцам. Встал. Ушел.

– Баба как выглядела?

– Лет 30–35, в красном платье, черные волосы, глаза то ли синие, то ли серые, не разобрал. Рост ну примерно 165. На каблуках.