Татьяна Бладвелл - По ту сторону человечности. Сирота

– А вот и наша гордячка пожаловала, – девочки в классе захихикали. – Не успела появиться в школе, как уже скверная репутация. Ты пойдешь по плохой дорожке, я уверена. От таких, как ты, одни неприятности. А теперь сядь за парту на заднем ряду и веди себя прилично.

Люся поджала губы, идя к своей парте, и это не укрылось от учительницы.

– И рожи не корчи там. А то лицо таким останется навсегда.

Девочки снова засмеялись, а одна кинула в Люсю скомканной бумажкой.

На этом занятии изучали месяцы года, но Люся откуда‑то их уже знала. Шесть месяцев зимы – Снежный, Ледяной, Лютый, Злой, Метелица, Морозный. Три весенних – Оттепель, Ручей, Цветочный. Три летних – Листок, Добрый, Грибной; и три осенних – Урожайный, Листопад и Заморозок. Шел осенний месяц Листопад, но здесь деревья уже сбросили свои листья, на фоне неба чернели их ветви. Место, где сидела Люся, было возле окна, и она с грустью смотрела на голые деревья.

Как оказалось, почти всё, что они проходили, Люся откуда‑то уже знала, потому всё время витала в облаках на занятиях. Не давалось ей рукоделие. Стежки были поразительно кривые, вырезки не совпадали с лекалом, ножницы норовили разрезать лишнее. Учительница рукоделия и вовсе её возненавидела, после того как Люся умудрилась разрезать вместе с заготовкой скатерть на столе. Девочки со временем не стали к ней лучше относиться, а она была слишком гордая, чтобы пытаться примириться и познакомиться, потому общалась только с Ликой и планировала побег. Люся считала, что лучше умереть в зимнем лесу, чем терпеть наказания. За непослушание её несколько раз запирали в молельной, но она из упрямства не молилась, а только делала вид.

Каждые десять дней девочкам полагалось посещать Храм Великой Матери, – стоящее над морем на утёсе здание из белого блестящего камня, как будто светящегося изнутри. До этого к Люсе прикрепилась кличка «Гордячка», но после происшествия возле Храма её кличка стала другой, и даже те девочки, которые относились к ней безразлично, стали делать вид что её не существует.

Был пасмурный осенний день. Промозглый северный ветер с моря продувал насквозь, девочки шли колонной попарно, зябко ёжась под порывами ветра. Скупой директор закупал тонкие пальто, которые передавались от старших к младшим. В них было терпимо осенью и невозможно холодно зимой. Люся шла самой последней в колонне, никто не захотел идти с ней в паре. Она размышляла о том, куда ей направиться после побега, и игнорировала идущих впереди девочек, которые изредка оглядывались и хихикали над ней.

Поднявшись на утес, где стоял Храм, Люся увидела внизу большой город, рассеченный рекой на две половины. На краю города был виден их приют, а на противоположном берегу на скалах хорошо было видно Драконово Дерево – странное, черное, высотой – сотню этажей – во много раз выше любой лесной ели. Оно возвышалось над лесом, как огромная башня, и черная крона с никогда не опадающими листьями скрывалась в дымке низких тяжелых облаков.

Девочки подошли ближе к Храму. Ясно виднелась выложенная белыми камешками граница, за которую не могло ступить ни одно злое существо – ни вампир, ни призрак, ни монстр из Бездны. Люся почему‑то вспомнила про этих существ, как будто полузабытые легенды всплыли в её памяти и тут же утонули во мраке забытья. Остались только образы страшных монстров. Первые пары девочек уже аккуратно переступали черту Храма, подходила её очередь.

Едва Люся попыталась шагнуть через черту, как с громким воплем отпрыгнула назад и, потеряв равновесие, упала, – она почувствовала острую боль. Все оглянулись на неё, колонна рассыпалась, а ей стало страшно стыдно, что с ней произошло что‑то непонятное. Хотелось провалиться под землю. Распорядительница, шедшая впереди колонны, подошла к Люсе и, взяв её за шиворот, поставила на ноги:

– Что это за неприличные вопли? Никто себе не позволяет такого! В святом месте!

– Мне больно, я не пойду!

– Что ещё за выдумки?

Марфа Валерьевна схватила девочку за руку и потащила к дверям Храма. Но стоило Люсе пересечь черту, как она завизжала и, вырвавшись, отпрыгнула за линию белых камушков. Эта граница жгла её огнем. Девочки смотрели с ужасом на Люсю, и та, которая была самой высокой, крикнула:

– Вампирша!

Все дети с удовольствием завизжали, изображая страх. В этот момент из храмовой пристройки вышла жрица. Она подошла к группе, и все затихли.

– Что у вас произошло?

У жрицы был мягкий голос и аккуратные округлые ладони, которые она сцепила вместе, переплетя пальцы.