Ольга Грибова - Охотник на вампиров. Омут

– Я что, арестован? – Виталий Румянцев боязливо оглянулся, и я подумал, что переоценил его мыслительные способности.

– Стал бы я предлагать вам спиртное за разговор со мной, если бы хотел вас арестовать? К тому же я не из милиции, – вздохнул и убрал ненужное удостоверение в карман джинсов. Мой собеседник немного успокоился; увы, как только прозвучал следующий вопрос, он разнервничался еще больше, чем прежде. Думаю, если бы не обещанная водка, он послала бы меня к черту. – Я хочу поговорить о несчастном случаи, который произошел с Михаилом Борисовым.

Снова испуганно оглянувшись по сторонам, Виталий прошептал:

– Я его не убивал.

– Знаю, – уже в который раз постарался успокоить его. – Расскажите мне все, что видели. Обещаю, это останется между нами, и никто не узнает, что вы мне сейчас скажете.

– Сколько бутылок?

Вопрос поставил в тупик своей неожиданностью. Мысли в тот момент шли совсем по другому руслу, и я удивленно уставился на сантехника.

– Одной мало, – с самым серьезным видом заявил Румянцев. – Надо бы парочку.

Наконец до меня дошло, что Виталий торгуется. Я вдруг осознал, как мне повезло, что именно сегодня ему нечего выпить. Ведь если бы не похмелье Румянцева, вряд ли удалось бы вытянуть из него хоть слово.

– Даю три, – заявил великодушно, чем в очередной раз снискал симпатию сантехника. Судя по тому, как он смотрел на меня, в его личном рейтинге симпатий я поднялся на первую ступень, как самый милый и приятный в общение человек.

– Договорились, – он протянул черную от грязи руку, и я не без внутреннего содрогания пожал её, скрепляя наш договор. – Только ты мне все равно не поверишь, – мужчина достал пачку Беломора и закурил, а я с трудом подавил тошноту, вызванную дымом дешевой папиросы. – Я был трезв, как стекло, – в тот самый момент, когда он это заявил, во мне зародилось сомнение. Видимо, оно отразилось на лице, так как Виталий тут же себя поправил. – Ну, может, выпили мы с Мишкой совсем чуток. Но что такое сто грамм для двух здоровых мужиков? – он ударил себя кулаком в грудь, демонстрируя свою крепость. Показалось забавным, что от удара он подавился дымом и зашелся в кашле.

– Я начинаю думать, что твой товарищ действительно сам свалился в кипяток, – пробормотал себя под нос.

– Нет, – ответил Виталий, как только смог снова говорить, – я точно знаю, сам видел. Но только я никому об этом не рассказывал. Мне бы никто не поверил. Сказали бы, напился Виталька до зеленых человечков.

Я почувствовал, что откровения Румянцева не на шутку меня заинтересовали. Особенно та их часть, где он сказал, что сам все видел.

– Что же все-таки произошло? – игнорируя едкий дым, приблизился к сантехнику, боясь пропустить хоть слово из его рассказа.

– Ну, так слушай, – увидев, как изнываю от нетерпения и, видимо, испугавшись, что я уйду и тем самым лишу его водки, Виталий принялся тараторить почти без остановки. – Мы с Мишкой давно в паре работали. Толковый он был мужик. В тот день авария сильная случилась. В подвале дома, – при этих словах он махнул рукой куда-то в сторону, где, как я предположил, находится тот самый дом, – трубу с горячей водой прорвало. Весь подвал залило кипятком, как подобраться к дыре, непонятно. Нас и вызвали. А то был выходной, и мы с Мишкой с утра немного на грудь приняли. Дочь его поминали. Настенной звали, девять дней было, как померла, – отметил про себя, что в газете были ошибочные данные, там речь шла о неделе. – Бедная Ирка, это жена его, сначала Настька, потом еще и муж, – Румянцев покачал головой. – Так вот, открыли мы дверь в подвал, а там воды до середины лестницы, что вниз ведет. Я Мишке и говорю: «Надо кипяток-то откачать, а то не спуститься». Ну, мы за насосом сбегали (воду к тому времени уже перекрыть успели) и давай его налаживать. Я на улице собираю, а Мишка пошел шланг в воду опускать. Смотрю, нет его и нет. Ну, я за ним в подвал, – в этой части рассказа Виталий начал помогать себе руками, чтобы я мог красочнее представить картину. И хотя его речь оставляла желать лучшего, ход событий был вполне понятен. – Подхожу я, значит, к подвалу, а оттуда голоса. Я прислушался: точно Мишка с кем-то говорит и все зовет: «доченька, доченька, постой, миленькая, не уходи». Я так и встал. Думаю, дочь-то у него одна была, да и та на том свете. Решил, что все – спятил мужик. И тут вдруг слышу, отвечает ему кто-то, – сантехник незаметно для себя перешел на шепот, как будто боялся, что кто-то может нас подслушать. – Да только не его это дочь была, а жена моя, покойница.