Лили Мокашь - И жили они долго

– Что ты сделала Эдику, раз он сидел, так насупившись? Первый раз его таким видел.

Меня невольно передёрнуло. Значит, мне не показалось, и он действительно вёл себя странно. Не как обычно. И причиной тому была я. Сомнений не оставалось. Но что я ему сделала? Глаза снова обожгло слезами, я отвела взгляд прежде, чем Ник увидел – слухов на эту тему ещё не хватало. Запишут автоматически в список «отверженных Смирновым». Нет уж.

– Ты про того парня, с которым я сидела на биологии? – невинно уточнила, словно ничего не заметила на уроке.

– Ага, – подтвердил Никита, – Он так выглядел, будто сейчас вскочит и разорвёт тебя на части.

– Не знаю, – я коротко пожала плечами, – Мы даже не перекинулись и парой фраз.

Ник присвистнул.

– Это от дал маху, конечно, – он весело мне подмигнул, – Если бы меня посадили с тобой, я бы с тобой обязательно заговорил.

– Даже сидя на первой парте перед учителем?

– Даже сидя на первой парте перед учителем, – без промедления подтвердил он и мне это понравилось.

Улыбнувшись Нику, я ушла в женскую раздевалку. Последняя фраза намекнула мне, что я симпатична солнечному мальчику и в груди разливалось приятное тепло. В прошлой школе парни редко обращали на меня внимание. Что и говорить – я в жизни-то ни разу ещё не целовалась, а скоро восемнадцать. Кто знает, быть может, его мне подарит именно Ник? Даже сокращение имени на западный лад теперь не резало слух, едва мне стоило подумать о златовласом.

Учитель Бобылёв расписался в обходном листе и разрешил первое занятие провести на скамейке, чтобы освоиться. В Ростове я ходила на уроки физкультуры в старших классах только два раза. Всё остальное время меня и ещё нескольких девочек отпрашивала с урока классная руководительница (святая женщина!), под предлогом помощи в оформлении школьной газеты. На деле мы запирались в её кабинете на ключ от любопытных глаз. Пили чай со сладостями, что каждая приносила из дома, и обсуждали книги. Я обожала литературные четверги. Наверно, это то, почему я буду сильнее всего скучать из прошлой жизни.

Моя дружба со спортом была невозможна ещё с детства из-за плохой координации. Мама всегда шутила, что мои ноги бегут впереди головы и именно по этой причине, я так часто падаю и спотыкаюсь. Отец был с ней несогласен. Едва Марии стоило привезти меня на лето, как Костя начинал таскать по всем открытым летом спортивным кружкам в надежде, что я просто не нашла подходящий. В неравной борьбе с природой пало плаванье, волейбол, баскетбол, художественная гимнастика и даже балет.

Спокойно отсидев весь урок на скамейке и радостно подметив, что в меня ни разу не полетел мяч, я нехотя побрела на первый этаж, к столу дежурного преподавателя. Только я свернула с лестницы в рекреацию, как подскочила от увиденного и чуть не побежала обратно, в спортивный зал: у стола стоял Эдуард Смирнов. Я узнала его со спины по растрёпанным бронзовым волосам. Надеясь, что он не слышал, как я спустилась, тихонько прижалась к близстоящей стене в ожидании, когда Смирнов уйдёт.

Воркуя, Эдуард склонился над столом преподавателя и что-то ей доказывал, активно водя пальцем по таблице с расписанием, лежащей на поверхности. Суть его просьбы я поняла, даже не расслышав слов: он очень хотел перенести свои занятия по биологии на любое другое время.

Я была в шоке. Неужели это из-за меня? Что за бред? Наверняка у него была другая причина для этого. И вообще, у меня просто от стресса начинается паранойя: переезд, новые знакомства, жизнь с отцом – есть отчего с ума сойти. Не может быть, чтобы это было из-за меня. Мы даже представиться друг другу не успели, не то что сказать пару неласковых слов, хотя признаться сейчас, в голове у меня для Эдуарда скопился целый список.

Чуть не задев, мимо меня пробежала два парня, шутливо борясь. Как вихрь они пронеслись рядом, взметнув пару прядей волос. Мгновения и спина Эдуарда словно окаменела. Он вздёрнул подбородок и вполоборота посмотрел на меня всё тем же тяжёлым взглядом. Я ощутила неподдельный ужас, вновь оказавшись во власти его глаз. Всего секунда и по коже обожгло холодом, от которого у меня встали волосы на руках. Эдуард вновь склонился над столом дежурного.

– Что ж, – поспешно произнёс он бархатным голосом, – Раз нельзя ничего сделать, придётся потерпеть. Простите, что отнял ваше время. Всего доброго.

Он резко развернулся, не дожидаясь прощания преподавателя, и скрылся за дверью на улицу.

Оцепенение прошло, стоило Смирнову переступить порог. Я подошла к столу дежурного учителя и протянула обходной лист.