Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

– Да мне все равно.

Машина выбралась из городка и поползла по грунтовке, напрочь разбитой тяжелой техникой. Машин было много, и двигаться приходилось медленно. То и дело газик останавливался, пропуская «Татры»-самосвалы с песком.

– С карьера идут, – проговорил шофер. – Плотину засыпать.

– Я думал, уж все засыпали, – хмыкнул Трошин.

– Ага, засыпали… – фыркнул шофер. – По весне вода поднялась, такой тут пердимонокль начался! Чуть не смыло всех этих гидростроевцев с их тракторами. Они давай скорей-скорей земляную плотину латать. А откосы бетонировать никто и не собирался. Они ее насыпают, вода ее обратно размывает. Да еще и профиль русла не рассчитали с запасом, а тут – ливни в верховьях. И потекло, поехало. Вот так и бьются. У нас ведь все через задний рукав…

– Много деревень под затопление пошло?

– Да не знаю, может, двадцать, тридцать… Не особо много, у нас тут не Днепрогэс какой-нибудь… До моего села вообще полсотни верст, мне эти дела до фонаря. Говорят, поджигальщики тут кудряво зарабатывают. Один дом – двадцать пять рублей, поди плохо.

– Какие поджигальщики?

– Из санитарной очистки. Которые дно готовят. Приходят в деревню – там, к слову скажем, полсотни домов. Бензином побрызгал, факел бросил – вся работа. Вот и умножай.

Газик в очередной раз встал, пропуская колонну грузовиков с узлами, чемоданами и сундуками – пожитками, которые последние переселенцы увозили на новое место. Колонна шла медленно, рывками – пробираться по разбитой перегруженной колее тяжело было всем.

– Такая была дорога – никакого асфальта не надо! – высказал шофер и плюнул своей спичкой в окно. – Все побили своими самосвалами, черти! Хорошо хоть лесовозы сюда не пустили. Какой-то умный человек додумал весь вал на местах оставлять и в плоты вязать. Вода поднимется – сплавщики все соберут.

– Да ладно, – хмыкнул Трошин. – Этой дороге все равно жить недолго осталось.

– Эт-да…

Между тем рядом притормозила желтая «Нива» с помятым крылом. Из салона летели звуки радио: «Все могут короли, все могут короли…».

– Митрич! – в окно высунулась веселая молодая физиономия с рыжим пушком на подбородке. – Здорово!

– Здорово, Саня, – откликнулся шофер Трошина. – Как жизнь молодая?

– Жисть – только держисть! Скажи-ка, Митрич, возле балки дорогу не подмыло еще?

Трошин вдруг разглядел, что на задних местах «Нивы» сидят солдаты в пилотках. И вроде как с автоматами…

– Утром был, нормально там все, – ответил Митрич. – Проедешь.

– А-а, хорошо, – кивнула веселая физиономия. – А то вкруголя неохота переть.

Впереди появился просвет, и Митрич воткнул передачу. Газик с усталым скрежетом, дернулся вперед.

– Много тут у вас военных, – заметил Трошин.

– А как же! – солидно качнул головой шофер. – Тут и стройбат, и охрана для зэков, и вообще… За порядком следить надо, мародеров гонять. Как люди дома оставили, так всякое отребье повылазило.

– Тут еще и зэки?

– Восемьсот человек, а может, и тыща. На котловане работают. Привезли их на нашу голову. Уже пятеро сбежали, их неделю с вертолетом и собаками искали. Нашли…

– А эти, в «Ниве», вроде как с оружием… Опять, что ли, кто-то сбежал?

– Эти-то? Да, ну… Кассира в банк небось везут. Зарплату для леспромхозов получать. Там народу согнали – со всей области – дно чистить. Вальщики у них прилично получают. Суммы немаленькие возить приходится.

Митрич протяжно вздохнул и задумчиво пропел:

– «…Все могут короли»… Слышь, проверяющий, а что у вас там, в Москве, слышно? Правда, что ли, Пугачиха с Боярским женятся?

– Не знаю, не спрашивал, – рассмеялся Трошин.

На дороге стало почище, и Митрич включил наконец третью передачу. Но все равно, когда добрались до места, часы показывали уже второй час.

– Слышь, дальше не повезу – тут вокруг объезжать, считай, четыре километра, да еще и под горку – на обратной дороге не подымусь, заглохну. Тебе дойти быстрей – вон, по стежке, метров триста, там под горку, и сверху лесничество увидишь сразу.

– Как скажешь, – легко согласился Трошин и спрыгнул с подножки, окунув ноги в серую пыль.

Митрич бибикнул на прощание, развернулся и укатил, оставив Трошина посреди скошенного поля, наполненного стрекотом кузнечиков.

Лесничество являло собой порядком обветшавшую избу с навесом и парой сарайчиков. За кривой изгородью проглядывал огородик, довольно ухоженный.

У крыльца стоял, уткнувшись передом в куст крыжовника, заслуженного вида «Днепр» с люлькой. Под ржавчиной и грязью угадывалась изумрудно-зеленая покраска.