Антон Кротков - Проект - Клон Гитлера

Свой временный штаб комиссар устроил прямо в любезно предоставленном ему кабинете директора института. Только один раз он вышел перекусить в кондитерскую напротив, а в дальнейшем помощник уже носил ему еду в кабинет. С первых же минут сыщик заверил фрау Шорт, что из страны её дочь вывезти не удастся ни при каких обстоятельствах. «У нас, извините, не Россия». Я уже сообщил приметы девочки в департамент пограничной охраны, и все шлагбаумы разом захлопнулись. Вот с таким звуком — немец комично клацнул языком и испуганно округлил глаза. Оказывается, он был ещё и превосходным клоуном — этот удивительный полицейский.

— Теперь при всём желании даже туфельку вашей дочери, дорогая фрау, не удастся увезти из Германии без моего на то письменного согласия.

Но уже к утру следующего дня тон чудо-полицейского стал менее категоричным:

— Обычных мерзавцев мне бы уже давно приволокли на аркане. Но в данном случае явно действовали профессионалы, и ловить их придётся чуть дольше запланированного времени.

А к концу вторых суток, явно смущённый комиссар, свернул свой временный штаб в институте и переехал обратно в здание криминальной полиции, правда, на прощание стыдливо утешив фрау Шорт, заверением что, мол, ещё не всё потеряно.

— Детей всегда крадут ради выкупа — хмуро посапывая в роскошные усы, грустно добавил он. — Но этим людям вряд ли нужны деньги. Их цель — вы.

Каждый раз вспоминая о тех жутких месяцах, Софья кляла себя тем, что она плохая мать. Другая бы на её месте, забыв об инстинкте самосохранения, бросилась вслед за дочерью, и наверное сгинула бы в лубянских застенках, но перед этим хотя бы обняла обожаемое существо. Она же сумела перебороть в себе материнские инстинкты. Спустя три недели ей снова позвонили и на этот раз крайне жёстко поставили перед выбором: либо она возвращается за дочерью в Россию, либо девочку отдают в интернат для сирот. Софья снова ответила «нет!».

Теперь она осталась одна в чужой стране на правах изгоя без родины. В те страшные дни над её кроватью появилась репродукция знаменитой картины Иеронима Босха «Несение креста», на которой вокруг покорного своей судьбе лика Христа, из последних сил несущего на место казни свой тяжкий крест, буквально «налеплена» куча уродливых зверских физиономий, олицетворяющих собой все пороки и мерзости этого мира.

Между тем власть в Германии надёжно узурпировали нацисты во главе со своим фюрером. Довольно быстро обстановка в стране стала меняться. Коснулись перемены и научного мира. Некоторые учёные быстро поняли открывшиеся перед ними перспективы и бросились угождать новым хозяевам жизни. Фогт не относился к их числу. Он не сумел вовремя прорекламировать свою работу властям, и финансирование Института Бухе стало постепенно сокращаться. Зато Софья неожиданно оказалась на волне. Правда, это произошло далеко не сразу. Вначале ей пришлось пережить довольно тяжёлый период: из посольства сообщили о лишении Шорт советского гражданства; одновременно немецкие чиновники с большим подозрением поглядывали на недавнюю советскую подданную. Фогт стал активно хлопотать, чтобы Софья получила нансеновский паспорт, по которому можно было бы легко уехать в Америку. Но дело зависло, и Шорт стала грозить депортация в СССР. Фогт задействовал все свои связи, чтобы такое решение принято не было.

Но постепенно колесо её судьбы начало неторопливо крутиться в лучшую сторону, правда с остановками и явным скрипом. А потом произошла новая судьбоносная встреча.

В Берлине проживало довольно много эмигрантов из России. Вся эта публика собиралась в одних и тех же ресторанах, ходила на постановки русских театральных трупп. Очень долго Софья сторонилась этой жизни. Но заблуждается тот, кто высокомерно полагает, что человек только сам определяет свою судьбу. Будущее каждого из нас уже записано на священных скрижалях великой книги судеб, и чему суждено быть, от того не увернёшься при всём желании.

Однажды к ним в лабораторию заглянул смешной человек с птичьим остроносым лицом и вихрастой шевелюрой, явно давно не знавшей расчёски. Застенчиво, почти не поднимая от пола глаз, он быстро проскользнул мимо лаборантов в застеклённый закуток завлаба. Стоявший в этот момент рядом с Шорт немецкий коллега в пол голоса с откровенной завистью сообщил ей:

— Это Алекс Майэр. Он из ваших — русских. До революции жил где-то в Прибалтике. Подумать только ещё год назад он был готов у нас пробирки мыть за сто марок в месяц, а теперь набирает персонал под новый проект, который спонсирует сам Гиммлер!