Стивен Кинг - Все предельно (сборник)

И когда снадобье сестер взяло верх над лекарством Дженны, Роланд испытал разве что чувство благодарности… но впервые ему приснился кошмар.

Во сне он смотрел на раздувшееся тело, лежащее в желобе с водой, и думал о строчке, которую прочитал в книге, где регистрировались ПРАВОНАРУШЕНИЯ и НАКАЗАНИЯ. Зеленых людей выслали прочь. Возможно, тех зеленых людей выслали, но пришло другое племя, куда хуже, чем зеленокожие. Смиренные сестры Элурии, так называли они себя. А годом позже они могут стать Смиренными сестрами Теджуса, или Камберо, или любого другого городка на просторах Запада. Они пришли со своими колокольчиками и жуками… Откуда? Кто знает? Да и так ли важно это знать?

Тень упала на желоб. Роланд попытался повернуться, но не смог. Превратился в статую. Потом зеленая рука ухватила его за плечо и развернула. Ральф. В чуть сдвинутом набок котелке. На шее — медальон Джона Нормана, красный от крови.

— Бух! — выкрикнул Ральф, и его губы разошлись в беззубой улыбке. Он поднял большой револьвер с рукояткой из сандалового дерева. Взвел курок…

…и Роланд проснулся, дрожа всем телом, в холодном поту. Повернул голову налево. Пустая, аккуратно заправленная кровать. Подушка в белоснежной наволочке. И никаких следов Джона Нормана. Эта кровать могла пустовать не один день, месяц, год.

Он — один-единственный оставшийся в живых пациент Смиренных сестер Элурии, славящихся заботой о страждущих. Последний человек в этом ужасном лазарете, последний, в жилах которого текла теплая кровь.

Роланд, лежа в гамаке, сжал в кулаке золотой медальон и долго смотрел на проход между пустыми кроватями, прежде чем достал из-под подушки засушенный цветок и откусил часть головки.

Когда четверть часа спустя к кровати подошла сестра Мэри, стрелок взял миску, имитируя слабость, которой не чувствовал. Вместо супа ему принесли кашу… но главная составляющая осталась прежней.

— Как хорошо ты сегодня выглядишь, сэй, — не преминула отметить Старшая сестра. Она и сама выглядела неплохо, даже лицо мерцанием не выдавало прячущегося в ее обличье древнего вампира. Ночью она хорошо закусила, подзаправилась кровушкой. От этой мысли у Роланда скрутило живот. — Еще немного, и ты сможешь встать на ноги.

— Что ты несешь? — пробурчал Роланд. — Поставь меня на ноги, и тебе же потом придется поднимать меня с пола. Я все думаю, что же ты подкладываешь в еду?

Мэри добродушно рассмеялась.

— Ох уж эти мужчины! Всегда готовы искать причины своей слабости в хитрости женщин! Как же вы нас боитесь! Да-да, виду-то не показываете, но очень боитесь.

— Где мой брат? Мне приснилось, что ночью к его кровати кто-то подходил, а теперь я вижу, что она пуста.

Улыбка Мэри поблекла. Глаза сузились.

— У него началась лихорадка. Мы отнесли его в Дом размышлений, чтобы не допустить распространения инфекции.

Если вы его и отнесли, то в могилу, подумал Роланд. Может, по-вашему она называется Домом размышлений, но на самом деле это могила.

— Я знаю, что никакой он тебе не брат, — заметила Мэри, наблюдая, как Роланд ест кашу. Он уже чувствовал, как замешанное в нее снадобье отнимает у него последние силы. — Пусть на груди у вас одинаковые символы, я знаю, что вы — не родственники. Почему ты солгал? Это же грех.

— С чего ты это взяла, сэй? — спросил Роланд. Ему хотелось знать, упомянет ли она про револьверы.

— Старшая сестра знает то, что недоступно остальным. Почему бы тебе не признаться во лжи, Джимми? Говорят, покаяние — бальзам на душу.

— Пришли ко мне Дженну, чтобы я мог скоротать время за приятной беседой, и тогда, возможно, я утолю твое любопытство.

От улыбки не осталось и следа.

— С чего это тебе захотелось поболтать с ней?

— Она — честная. Не то что некоторые.

Мэри ощерилась, обнажив огромные зубы.

— Ты ее больше не увидишь, красавчик. Ты разбередил ей душу, разбередил, вот я и пресекла это безобразие.

Она повернулась, чтобы идти. Роланд протянул ей пустую миску, всем своим видом пытаясь выказать крайнюю слабость.

— А миску ты не возьмешь?

— Надень ее на голову и носи вместо ночного колпака, — огрызнулась Мэри. — Или засунь себе в задницу. Ты еще заговоришь, красавчик. Заговоришь так, что не сможешь остановиться!

С тем она и отбыла, приподняв подол рясы. Роланд слышал, что такие, как она, не выносят солнечного света. Как выяснилось, эта часть легенды не соответствовала действительности. Зато другая полностью подтвердилась: что-то непонятное и аморфное двигалось вдоль ряда пустых кроватей справа от сестры Мэри, но настоящей тени она не отбрасывала.