Наталия Земская - Анти-Авелин

Его четкий профиль на фоне окна был, как бы это сказать, неправильно красив. Упрямый подбородок сильно выдавался вперед, капризная нижняя губа была значительно больше верхней, прямой вытянутый нос и тяжелые надбровные дуги. Миле этот профиль показался совершенным.

– Рассудочная система – какое простое словосочетание. Я больше привык к другим эпитетам: «душа», «мировой разум».

– Ноосфера, – выдохнула Мила.

– Тоже хорошо, – согласился ночной гость. – Ты нужна мне, – после короткой паузы добавил он. – Не сегодня. Я скажу, когда.

Он повернулся к окну спиной и направился к двери спальни.

На каждое его движение тело Милы отзывалось сладкой истомой. Мысль о том, что она лежит в пижаме, а не в шелковой сорочке, немного портила момент.

Вопреки ее тайным надеждам, ночной гость прошел вдоль изножья ее кровати, вышел из спальни и, судя по шагам, направился на кухню. Нюся последовала за ним. Из кухни потянуло холодком.

Мила со стыдом подумала о пустом холодильнике.

Спустив ноги на пол и забыв про тапочки, она пошла на цыпочках на кухню. Холодильник стоял нетронутым, а вот балконная дверь на кухне была нараспашку. В проеме распахнутой двери сидела Нюся и смотрела в небо.

– Что это было? – громко спросила себя Мила.

Войдя в ванную комнату, она включила душ, взглянула на себя в зеркало и, погладив свои длинные темные волосы, критично заметила:

– Надо худеть!

Под горячим душем Мила попыталась найти логику в происходящем:

– Ко мне в квартиру пробрался мужчина, судя по всему давно и в мое отсутствие, так как подслушал наш с Катькой разговор. Он сказал, что я буду нужна ему… потом. Однако я была согласна уже сегодня, – эта мысль настолько шокировала Милу, что она перестала поливать себя из лейки душа. – И он ушел через балкон… Может, у меня гормональные перестройки так начинаются?

Выключив воду и насухо вытерев себя полотенцем, она отправилась нагишом в спальню, с твердым намерением обдумать все завтра. Подоткнув со всех сторон одеяло, закрыла глаза и погрузилась в сон.

Узкие мощеные улочки Лиона, еще не разогретые утренним солнцем, отдавали прохожим свою каменную прохладу. Туман от болот, гонимый солнечными лучами, отступил от города и клоками повис на платанах и кустарниках, растущих на берегах стремительной Роны и нежной Соны.

Ловко перепрыгивая сточные канавы, вниз по улице бежала белокожая красавица. От быстрого бега ее светлые волосы непослушными прядями выбились из-под чепчика, и ей все время приходилось убирать их с лица свободной рукой, а второй поддерживать подол длинной юбки, чтобы она не попала в помои, скопившиеся вдоль сточных канав.

Одежда красавицы говорила о ее незнатном происхождении, а чистота и опрятность платья о том, что девушка из хорошей, зажиточной семьи.

Встречные мужчины задерживали на ней свои взгляды, некоторые даже останавливались и смотрели ей вслед, пока ее легкая фигурка не скроется за углом очередного дома. Монахи же, спешившие на службу, быстро отворачивали от нее лицо и, глядя на булыжники мостовой, бормотали себе под нос молитвы, перебирая четки с католическим крестиком, пытаясь вернуть свои мысли к Богу.

– Кто это? – спросил безусый подмастерье своего спутника, возрастом постарше.

– Авелин Дангон. Дочь известного ткача и художника Клода Дангона. Под ее окнами стараются проложить свой маршрут для прогулок многие завидные женихи Лиона. Но ее отец не принимает сватов. Поговаривают, что он сектант.

– Сектант?!

– Да. Вероятно, он хочет выдать свою дочь замуж за такого же самокрещенца. Одному свату он заявил, что его дочь выберет себе мужа сама и пойдет под венец по любви.

– Слыханное ли это дело, девушке из порядочной семьи выходить замуж без отцовского веления?! Наверняка это отговорка. Просто еще не подобрал дочери жениха из «своих».

– Что мы стоим? Опоздаем на мануфактуру и лишимся заработанных денег! – И молодые люди опрометью понеслись вверх по улице.

Авелин Дангон продолжала бежать вниз по улице, навстречу звуку колокола католического храма. С самого утра она почувствовала, что начало этого дня какое-то особенное. Что-то изумительное должно приключиться с ней сегодня. Такое часто случается с юными девами, когда рассвет предвещает чудо и охватывает все существо необъяснимым счастьем. Это потом, по прошествии многих лет, в более зрелом возрасте человек начинает свой день с тревоги и дурных предчувствий. Люди зачем-то сами отравляют себе жизнь неоправданными страхами, полагая, что это позволяет им быть начеку, а на самом деле – заставляют себя быть добровольно несчастными.