Виталий Вавикин - 47 отголосков тьмы (сборник)

У особняка, под кленом, растущим рядом с ржавыми перекошенными воротами стоял мальчик. В рассеянном свете уличного фонаря хорошо различимы его короткие штанишки и светлая рубашка с рукавами, по локоть засученными. Совсем маленький мальчик, один, глубокой ночью, да еще в таком безлюдном месте. Мальчик явно был в большой растерянности, вся его поникшая фигура свидетельствовала об этом. Я, не раздумывая, сошел с тротуара и приблизился к нему.

– Что с тобой? Заблудился? Где твои родители?

Мальчик уставился на меня и молчал, видимо, напуганный внезапным моим появлением.

– Как тебя зовут? Не бойся, я тебе помогу. Скажи, что с тобой случилось?

Мальчик всхлипнул и наконец ответил:

– Я Леша Кошкин. Меня мама выгнала из дома.

– Как выгнала? Ты где живешь?

– Не знаю, я шел-шел по парку, темно было, а сейчас не помню.

– Адрес свой знаешь?

– Такой большой дом, девятиэтажный, мы на первом этаже живем.

Этого мне не хватало – таскаться с ребенком по темноте, разыскивать его чокнутую маму. Или милицию, что то же самое по сути. Где оно, это местное ментовское отделение, понятия не имею.

Я смотрел на дрожащую жалкую мальчишескую фигуру, на этого молокососа, который, сам того не ведая, встал на моем правильном до поры пути, встал и заслонил собой не только этот субботний вечер и завтрашний воскресный день, но и всю оставшуюся жизнь, встал, чтобы все изменить в моей жизни раз и навсегда, – и уже ничего не мог с собой поделать. Какое-то удивительное прозрение вдруг снизошло на меня свыше. Я увидел с отчетливой ясностью весь мой будущий кровавый и мутный жизненный путь, но уже не в силах был остановиться. Мое второе, истинное Я, такое забитое и униженное до сих пор, с торжествующим рыком вырвалось, наконец, наружу!

Я сдавил худенькую шею мальчика своими пальцами-клешнями и потащил его, почти не сопротивлявшегося, в темноту развалин. Я с ожесточением рвал его там на части, впиваясь зубами в нежную детскую плоть. Я всасывался в этот восхитительный своей непередаваемой свежестью напиток, именуемый таким прозаическим словом – кровь. Божественный нектар, которым никогда нельзя напиться досыта, он навсегда заполонил мою душу. Именно в тот момент я впервые ощутил вкус настоящей жизни, только ради таких моментов стоило жить дальше.

От какого-то постороннего звука я очнулся, вернулся в кошмарное настоящее. И тут же почувствовал, что в комнате, кроме меня и мальчика, находится еще кто-то. Я приподнял голову и бросил взгляд в пространство позади себя. Оказывается, в комнате были еще дети, и их было довольно много, никак не менее двух-трех десятков мальчиков и девочек, стоящих рядком вдоль белых стен. Как же я их сразу не заметил, когда вошел в комнату? Дети смотрели на меня и молчали. Я пробежался лихорадочным взглядом по их лицам и тут же содрогнулся всем телом от невыразимого ужаса. Все детские лица были мне знакомы. Это просто невероятно, но все они были примерно одного возраста, не старше семи-восьми лет, хотя знавал я их в прошлом в довольно-таки различное время!

– Дядя, мы пришли за тобой. Ты обязан сполна почувствовать, что испытали мы тогда, – спокойно проговорила подошедшая девочка с двумя задорными косичками и со всего размаха всадила мне в живот сверкающий длинный и тонкий нож. Острая боль пронзила мои внутренности, как будто холодная гадюка скользнула мне в брюхо и начала жалить огненным жалом изнутри мои кишки, желудок, печень.

Затуманившимся от боли взором я в полном трансе наблюдал, как ко мне один за другим подходили дети и с силой вонзали в мое слабеющее тело свои огненные клинки запоздавшего, но бесконечно справедливого возмездия.

Потом я отключился на мгновение, а когда очнулся, детей вокруг уже не было. Я лежал на спине, и из ран на моем теле сочилась кровь. Ее становилось больше и больше, отдельные малые лужи на полу быстро объединялись в одну огромную, которая разрасталась и разрасталась, заполняя пространство от стены до стены. И вот уже уровень крови в комнате достиг нескольких сантиметров, потом полуметра, а кровь все прибывала и прибывала. Мое бедное изрезанное тело всплыло и закачалось на кровяных волнах. Я немного приспособился к ситуации, пытаясь сохранить равновесие на плаву, что с трудом, но до поры удавалось. Иногда, правда, приходилось понемногу хлебать своей собственной кровинушки, что, впрочем, оказалось не таким уж неприятным занятием. Божественный нектар всегда остается божественным на вкус, независимо от источника его появления. Это заключение я сделал на основании довольно большой практики, так что можете поверить мне на слово.