Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Падение Губернатора

– Постарайся вспомнить, дорогая, – молил он, чувствуя, как сдавило горло. Голос его дрожал, в нем слышались слезы. – Ты ведь можешь. Я знаю, что можешь. Постарайся вспомнить меня.

Девочка дергалась на цепи, инстинктивно клацая челюстями. Она мотала мертвой головой, но в ее безжизненных глазах не отражалось ничего, кроме голода и, возможно, какой-то растерянности – растерянности лунатика, который столкнулся с чем-то неизвестным.

– Проклятая девчонка, ты же меня знаешь! – Филип сжал кулаки, возвышаясь над ребенком. – Смотри на меня! Я твой отец! Ты что, не видишь? Я твой папа, черт тебя дери! Посмотри на меня!!!

Мертвая девочка зарычала. Филип взвыл от злости и автоматически поднял руку, чтобы отвесить ребенку пощечину, но вдруг услышал стук, который вернул его к действительности. Моргнув, он замер, так и не опустив руку.

Кто-то стучался в заднюю дверь. Филип оглянулся. Звук шел из кухни, откуда на ветхую лестницу, спускавшуюся в узкий переулок, выходила запасная дверь квартиры.

Вздохнув, Филип опустил руки и унял свою ярость. Отвернувшись от девочки, он несколько раз медленно, глубоко вдохнул, пересекая гостиную. Подойдя к задней двери, он распахнул ее.

В сумраке стоял Гейб, державший в руках картонную коробку, покрытую влажными маслянистыми пятнами.

– Привет, шеф. Тут все, что вы распорядились при…

Ничего не говоря, Филип схватил коробку и зашел обратно в квартиру.

Гейб остался в темноте, раздосадованный грубым приемом, и вскоре дверь захлопнулась прямо у него перед носом.

Той ночью Лилли долго не могла заснуть. Одетая в отсыревшую футболку Технологического института Джорджии и трусики, она лежала на голом матрасе дивана и пыталась найти удобную позицию, рассматривая трещины на оштукатуренном потолке убогой квартирки на первом этаже здания.

Напряжение в задней части ее шеи, пояснице и суставах пронзало все ее тело подобно электрическому разряду. Так, наверное, и проходит электрошоковая терапия. Один из ее психотерапевтов предложил использовать электрошок для лечения обнаруженного у нее тревожного невроза. Она отказалась. Но ей всегда было интересно, могло ли это лечение ей помочь.

Теперь уже не было никаких психотерапевтов, все кушетки в их кабинетах оказались перевернуты, офисные здания потрепались и обрушились, в аптеках не осталось лекарств – всю сферу психотерапии постигла судьба центров красоты и здоровья и аквапарков. Теперь Лилли Коул была сама по себе, наедине с изматывающей бессонницей и преследующими ее мыслями и воспоминаниями о покойном Джоше Ли Хэмилтоне.

В основном Лилли думала о том, что чуть раньше в пьяном ступоре прошептал ей Боб Стуки, валявшийся на тротуаре. Лилли пришлось наклониться, чтобы расслышать его слабые хрипы, вымученные слова, которые одно за другим с огромным трудом вырывались наружу.

«Надо сказать ей, что он сказал, – пробормотал Боб ей на ухо. – Перед тем как умер… он сказал мне… Джош сказал мне… что именно Лилли… Лилли Коул… только ее… только ее он и любил в своей жизни».

Лилли никогда не верилось в это. Никогда. Ни в то время. Ни тогда, когда здоровяк Джош Хэмилтон был жив. И даже ни тогда, когда его хладнокровно убил один из негодяев Вудбери. Неужели каменная стена окружила сердце Лилли из-за чувства вины? Или из-за того, что она позволила Джошу любить ее, используя его в основном для защиты?

Или из-за того, что Лилли и сама себя не любила достаточно, чтобы любить еще кого-то?

Услышав те слова из уст забывшегося в пьяном бреду алкоголика, лежавшего на тротуаре, Лилли похолодела от ужаса. Она попятилась от Боба, словно он излучал радиацию, и бросилась назад в свою квартиру, заперев изнутри все двери.

Теперь она лежала в вечной темноте пустынной комнаты, съедаемая беспокойством и тревогой, и мечтала о таблетках, которые когда-то глотала, как конфеты. Она готова была отдать свой левый яичник за дозу «Валиума», «Ксанакса» или какого-нибудь «Амбиена»… Боже, да подошла бы даже выпивка из тех, что покрепче. Она еще некоторое время поглазела в потолок, и наконец ей в голову пришла идея.

Спрыгнув с кровати, она пошарила в ящике с иссякающими припасами. Рядом с двумя жестянками с ветчиной, куском мыла «Айвори» и наполовину использованным рулоном туалетной бумаги – туалетная бумага в Вудбери теперь была в цене и торговалась так, как некогда торговалось слитковое золото на Нью-Йоркской фондовой бирже, – она нашла почти пустой пузырек с «Найквилом» [4] Лекарственное средство от простуды, содержащее седативные компоненты и рекомендуемое к приему перед сном. .