Александр Варго - Фрагменты (сборник)

Конев собирался рассказать о десяти разах за ночь, о падении, а затем подъеме прибора, но вдруг почувствовал ужасную резь. Головку жгло, будто ее сунули в раскаленный песок, а в мочеиспускательный канал вкрутили обмазанный перцем шуруп.

– Ну?

– У меня там жжет, – выдохнул Миша и скривился.

– Поздравляю. Вы перешли на новый уровень.

Миша уставился на него, раскрыв рот. Не этого он ждал. Пройдемте за ширмочку или что-то типа – вы ж его стерли за ночь. А может, так и есть?

– Послушайте, у меня горит член, будто я его всю ночь в рагу из перца чили макал.

– А на самом деле? – задал вопрос Петр, всем своим видом показывая, что его это совсем не интересует.

Конев не знал, что ответить. Он впал в ступор. Врача будто подменили.

– Трахался? – навел пациента на правильный ответ скучающий доктор.

Миша кивнул.

– Ну и как?

– Нормально. А что мне делать с зудом?

– Когда что-то чешется, это нужно почесать.

– Что? – не понял Миша.

– Я говорю: трахни кого-нибудь. Чем больше, тем лучше.

Жжение стало невыносимым, когда он вошел через парадную дверь в бизнес-центр. Их офис располагался на втором этаже. Миша трижды проклял свое решение отпроситься лично. Ведь можно же было позвонить. Ему все время хотелось почесать в паху, но люди, снующие по вестибюлю, казалось, не сводили с него глаз, ждали, когда он схватит себя за член и начнет теребить.

– Не дождетесь, – буркнул Конев и вошел в лифт с надеждой, что хоть там останется один.

На втором этаже он побрел к своему отделу, не опуская руки с сумкой от промежности ни на сантиметр, что причиняло невыносимую боль. Проходя мимо отдела аналитики, он остановился.

Трахни кого-нибудь…

Марина сидела спиной к двери. Ягодицы скрывала от взгляда вошедшего спинка кресла, но Миша с легкостью представил все ее выпуклости. И зуд, казалось, отступил.

– Что вы делаете сегодня вечером? – произнес он и развернул девушку к себе лицом. Он не узнал ее. Лицо осунулось, глаза – два черных провала, тонкая кожа напоминала шелк, накинутый на череп, – каждая косточка просвечивалась.

– Что с тобой?

Такая внешность могла не только отбить кратковременную охоту заниматься сексом, но и сделать импотентом на всю жизнь. Могла, но не отбила и не сделала. Он хотел ее такой, какая она была.

– Привет. – Девушка расплылась в улыбке. – Просто не выспалась. Ты ж из меня все соки выжал.

То-то я и смотрю, что ты как финик высушенный, подумал Миша, а вслух сказал:

– Я хочу тебя.

Зуд и жжение вернулись, будто требуя секса.

– И я тебя, – выдохнула Марина.

Они занялись этим в подсобном помещении, освещенном одной люминесцентной лампой. Свет был слишком тусклым, но это не волновало никого. Миша понял, что теперь ему не нужна визуальная картинка. Он возбуждался вместе со своим «дружком», а тот большую часть времени находился в «приподнятом настроении».

Как только Миша вошел в нее, жжение ослабло, будто он опустил член в теплый кисель. Он не знал, откуда взялось подобное сравнение (вспомнить хотя бы один случай, когда он совал свой хер в кисель, он так и не смог), но оно как нельзя лучше подходило к его ощущениям.

Марина кричала и сегодня, но как-то вяло и неубедительно. Симуляция оргазма? Может быть, но Мише было на это наплевать. Его больше беспокоило тонущее в вымышленном киселе жжение.

Член упал с последней струей спермы. Зуда не было. Было наслаждение, разлившееся по всему телу, и легкое утомление.

Несмотря на усталость, Миша решил не отпрашиваться. Он прошел к себе в отдел, к своему месту. Думать ни о чем не хотелось. Ни о чем, кроме секса. Он смаковал, вспоминал самые волнующие моменты. Хотя таковыми были все. От поцелуя до семяизвержения.

– Как ты, дружище? – Дмитрий сел за соседний стол и повернулся на стуле лицом к Коневу.

– Бодрячком, – улыбнулся Михаил.

– Тут это… Людка о тебе спрашивала.

– Ты ей сказал? – Вопрос был наугад.

– Она спрашивала, а я не смог обмануть ее.

Бинго.

– И что?

– Она хочет встретиться.

– Буду рад, – безразлично произнес Миша.

– Ага, – Сечин кивнул и встал со стула. – Жди звонка, я ей твой номер дал.

Зачем он дал ей мой номер? – подумал Миша. А затем, болван, что она удалила твой номер сразу же, как упал твой хер. Кому нужен номер импотента?

Он мог бы позвонить и первым, потому как возбудился от одного лишь воспоминания о Людке. Теперь ему не казались обвисшими мешками с жиром ее сиськи, теперь ее целлюлит был желанней шелковистой кожи какой-нибудь гламурной шлюхи с глянцевой обложки. Потому что он был не один, у него была поддержка, тяжелая артиллерия. Член стоял, готовый к бою.