Сергей Софрин - Проект «Асгард»

— Истинный вектор Бодхидхармы [3] Бодхидхарма — буддийский миссионер, в VI веке н. э. прибывший в Китай из Индии, дабы проповедовать властителям Поднебесной. Раздосадованный большим количеством слишком пышных буддийских монастырей в стране ухитрился, в борьбе за добродетельную скромность, сходу рассориться с правителем царства Северная Вэй. На аудиенции у государя он заявил, что все усилия того по насаждению культа — пустота пустот (в русской трактовке — суета сует) и яйца выеденного не стоят. Некоторые исследователи утверждают, будто таким образом миссионер желал вызвать у собеседника «просветление» или дать ему наглядное представление о тонкостях известных духовных практик. Однако, кроме непоправимого недоразумения, сей шаг ни к чему не привел. Бодхидхарме приписывают пальму первенства в формировании методик подготовки бойцов школ у-шу т. н. «внешнего» направления и системный подход к преподаванию философских наук, где боевые искусства занимали нишу одной из составляющих дисциплин. Изобрел чайную церемонию. Долгое время жил в Шаолине. После кончины патриарха некоторые путешественники заявляли, будто встречали Бодхидхарму по пути в Индию или видели того в джунглях, катающимся верхом на тигре. Вскрывшие могилу ученики обнаружили в ней лишь старую сандалию. За последнее он получил прозвище Святой в Одной Туфле. , ведущий к воссоединению с Великой Пустотой, отныне нами установлен, друзья. — Говорил он. — По нему Бородатый Варвар [4] Бородатый варвар — одно из прозвищ Бодхидхармы. вернулся в джунгли Индии, дабы покататься там верхом на тигре. Найденная в его могиле единственная сандалия — намек ученикам. Совершеннейшая по своей простоте и очевидности проповедь о бессмертии. Первое и последнее евангелие от пророка грядущего царствия непреходящей человеколюбивой вечности.

— Чаньские [5] Чань — углубленное самосозерцание (инд. «дхьяна», яп. «дзэн»). Неортодоксальная буддийская секта, появившаяся в Индии (йогачары), и затем заимствовавшая многие постулаты своего учения у китайских даосов. В отличие от традиционного буддизма, члены секты Чань не стремились, прервав цепь земных перевоплощений, погрузиться в нирвану — обитель нескончаемого блаженства. Они путем медитативного просветления и интуитивного прозрения шли к достижению гармоничного единства с внешним миром, никогда не пытаясь менять его естественные законы. Признавая относительность добра и зла, Чань-буддизм позволял найти адепту свое место в жизни, постигнув вечное единство всего сущего. наставления хирурга из юго-восточного округа. Трактат о Великой Пустоте. Страница шестьдесят девять. Все туманно, сложно, неудобоваримо и помпезно до безобразия. — Вторил ему Влад. — А знаете ли Вы, уважаемый, что не войти в слияние с Абсолютом существу, утратившему телесную целостность? Закрыты для него врата заветные. Удаляя недрогнувшей рукой аппендикс, черный лекарь в белом халате обрекает доверчивого пациента на новое телесное тленное воплощение. Благодаря чему несчастный проживет еще одну жизнь дятлом, бабуином или земляным червем.

— Жизнь — есть смерть. — Патриархально-поучительно вещал Славян. — Долгое, мучительное самурайское харакири, производимое ритуальным мечем социальных условностей. Все мы с младых ногтей служим некоему таинственному безымянному сюзерену, чьи настоящие цели никому до конца не понятны. Возможно, быть дятлом — не такая уж плохая участь. Дятел — всегда только дятел. Ему незачем делаться программистом или бухгалтером. В этом смысле — новое воплощение в оперенном теле птицы дает бывшему бухгалтеру возможность прожить жизнь по-настоящему.

— Медитативно долбая клювом старую осину, — смеясь, подытоживал Влад, — и выковыривая из трухлявой древесины себе на пропитание жирных мучнистых червей. Глубоко осмысленное чудо вселенского коловращения свободной материи!..

Марат обычно не принимал участия в их шутливых пикировках. Он молчал, слушал и размышлял. О чем угодно — только не о «Зеленой миле Шаолиня». Смерть казалась Марату отдаленной героико-романтической перспективой, заоблачным ледяным перевалом, маршрут к которому даже еще не проложен. Рубежом, где каждый в свое время оставляет принесенный с собой вымпел и подводит некий итог. Да и в вопросах восточной культуры его друзья откровенно блуждали, часто сваливая религию, философию, мифы и суеверия в одну кучу, из которой выхватывали мозаичные фрагменты, пытаясь сложить нечто похожее на красочное самобытное панно. Поэтому молчание Марата имело потаенный аспект: он одновременно не мешал их устному творчеству и параллельно ограждал себя от необходимости вести просветительскую работу, не имевшую в данном случае никакого смысла.