Георгий Зотов - Эль Дьябло

…Над океаном истерично вопили чайки. Небо закрыли тучи, сильный ветер понёс с пляжа песчинки, захрустевшие на зубах у ранних прохожих. Приближался шторм…

(14 октября 2015 года – где-то в неизвестном городе)

…Кинематограф, стартовав в качестве чуда света – смесь детского волшебства со средневековой магией! – весьма быстро деградировал до банальной развлекухи в четырёх стенах. К началу XXI века ему и вовсе суждено превратиться в жирного спрута, опутывающего своими щупальцами любое доступное пространство. Вырвавшись наружу из душных зальчиков, он захватил мир – и тот сдался без сопротивления. Посмотрите вокруг и убедитесь. Кино теперь всегда с нами – в офисе, на домашнем диване, в вагоне метро и кресле самолёта, на дисплее мобильного телефона. Оно влезает в мозг тонкими хоботками наушников, строго фиксирует зрение на нужных моментах… Мы – слепые зомби, покорные рабы вымышленного красочного мира. Кино всосалось в кровь каждого жителя планеты Земля, и кто скажет со стопроцентной уверенностью – мы и в самом деле живём в реальности либо кто-то невидимый нашему взору снимает фильм про наше бытие? Любой священник охотно подтвердит (пусть и не с такой формулировкой): Господь Бог – режиссёр нашей Вселенной, а мы – толпа низкооплачиваемых статистов в его блокбастере. Хм, простите, а о чём это я вообще? Да, блин, уже не важно: нам давно пора начинать. Свет в зале погас, шуршит плёнка кинопроектора. Господа зрители, снимите ваши очки в формате 3D… Они не понадобятся, это достаточно старый фильм. Прошу, устраивайтесь поудобнее. Запустите пальцы в попкорн. Отключитесь от Вселенной – и тогда вы наверняка услышите этих двоих. Они бредут в вашу сторону в кромешной тьме, очень осторожно, вслепую… шаги угадываются издалека. Мягкая кошачья поступь перемежается с робким стуком тонких каблучков по цементу. Будто тигр вывел на прогулку оленёнка. Или наоборот?

– ( мужской голос ) Не надо. Свет здесь не включается. Подожди, я отыщу канделябр.

– ( женский голос ) А почему не включается?

– Древний подвал, электричества нет. Знаешь, здесь вообще давно никто не живёт, даже крысы. Это мой подземный мир. Ржавые трубы, запах истлевшего матраса, шелест твёрдых, как картон, страниц старых журналов, хруст бутылочных осколков… Такова музыка моего одиночества – ты понимаешь, девочка? Симфония спасения души.

– ( недовольно ) Извини, но жуткий бардак. Я будто заглянула в квартал садомазо.

– Он необходим… ведь только так я услышу, если они проберутся сюда…

Чиркает спичка, слабым огоньком вспыхивает свеча. По облезлым стенам мечутся в страхе тени. На полу – куча полусгнивших женских платьев, разноцветного нижнего белья, грязные остатки красных кожаных корсетов и чулок. Тёмное убежище мрачного монстра, месяцами не покидающего своего логова.

– ( перехватывая взгляд ) Да-да, это моя постель. Сплю я тоже здесь. Специально подобрал заброшенный дом на окраине – не обратят внимания. Раз в сутки выбираюсь на улицу: раздобыть еду, разведать обстановку… Нет, я не прячусь, не мажу лицо камуфляжем. Но вылазки надо сократить, иначе это может плохо закончиться… очень плохо. Они не прекращают охоту – каждый день и каждую ночь.

– ( тихо, как эхом ) Знаю…

– ( кашляет ) У меня жуткие проблемы с питанием. Что тут поесть? От бананов, огурцов и взбитых сливок тошнит. Гастрит уже небось заработал, постепенно превращаюсь в нервное животное. Стоит забыться сном, как мерещатся страшные улицы в блеске неоновой рекламы… Я зверем мечусь среди мусорных баков, стараясь избежать прожекторов… Они обступают меня со всех сторон, скаля зубы, сжимая кольцо…

( Тени на стене дрогнули. Повинуясь внезапной жалости, она инстинктивно поднимает руку, чтобы погладить его по щеке, и тот в ужасе дёргается от прикосновения. )

– ( торопливо, скороговоркой ) Прости, прости, прости меня… Я всё время забываю…

– ( тяжело дыша ) Ты не виновата, это случайность… На чём я остановился? Ужасы. Ты в курсе – территория Сити строго делится между группами. Есть сумеречные зоны, где такие, как я, растворяются, как снег на ладони: от них никаких вестей. Я изведён вечным безденежьем – даже самого необходимого не купишь, ведь в Сити главенствует натуральное хозяйство. У меня осталась последняя свеча – когда она догорит, придётся…

– ( женский голос дрожит, срываясь ) Я слышала, монастырь…