Татьяна Корсакова - Алое на черном (сборник)

– Да, я понимаю.

Она часто уезжала. Вся ее жизнь состояла из концертов и гастролей. Его мама была звездой!

– Насовсем, – сказала она и еще раз погладила его одеяло. – Я должна уехать насовсем. Мы с твоим папой больше не можем жить вместе.

Степка хотел спросить – а как же он? Но мама предвосхитила вопрос:

– Ты останешься с отцом. У меня же гастроли… Так будет лучше для всех.

Степка не знал, кто эти «все», которым станет лучше, когда мама уедет насовсем, но сосущее чувство в желудке вдруг стало нестерпимым.

– Будь хорошим мальчиком, Степа! – Мама встала, подумала о чем-то, а потом сказала: – Да, с папой тебе будет лучше.

За мамой уже давно захлопнулась дверь, а он все сидел, глядя прямо перед собой. Ему нужно было подумать, понять, как жить дальше. Про прощальный подарок мамы он вспомнил только спустя двадцать минут, дрожащими от волнения руками вскрыл пакет, а потом очень долго рассматривал его содержимое…

Когда Степка раздирал упаковку из-под шоколадного печенья, руки больше не дрожали, что-то не то было с его глазами. Глаза щипало, и окружающие предметы расплывались, теряли четкость. И боль в желудке не прошла, даже когда от печенья остались лишь рассыпанные по простыне колючие крошки. Степка еще раз посмотрел на мамин подарок, шмыгнул носом и засунул пакет под матрас.

– Не будь слизнем! – Это первое, что он услышал от отца следующим утром за завтраком. – Не смей раскисать только потому, что эта сучка от нас сбежала!

«Этой сучкой» он называл свою жену и маму Степки. Наверное, нужно было что-то сказать, заступиться, но Степка промолчал. Он старательно пережевывал кажущуюся безвкусной отбивную и смотрел на отца ничего не выражающим взглядом.

– Ничего, ничего, сын! – Было непонятно, кого тот утешает: себя или Степку. – Мы же с тобой мужики! Теперь у нас с тобой все пойдет по-другому! Я из тебя сделаю человека, можешь не сомневаться!

Отец не обманул, он никогда не бросал слов на ветер. Он принялся делать из Степки человека в тот самый день. Инструктор по фитнесу, личный диетолог, пробежки по утрам, заплывы в бассейне по вечерам, прыжки со скакалкой, отжимания. Все это Степка ненавидел лютой ненавистью, от упражнений, забегов и заплывов уклонялся, как умел, здоровую пищу заедал шоколадным печеньем и купленными в ближайшем «Макдоналдсе» хот-догами. За два месяца его вес увеличился еще на три килограмма, а отец почти потерял надежду на то, что из бесхребетного сына можно сделать настоящего мужика. В марте Степку оставили наконец в покое, а в конце мая отец вдруг позвал его в свой кабинет.

– Вот! – Он положил перед Степкой какую-то бумажку.

– Что это? – Брать бумажку в руки Степа не спешил.

– Это твой пропуск в мужской клуб, путевка в спортивно-патриотический лагерь. Ты поедешь туда на все лето. Возражения? – Отец посмотрел на него поверх очков.

У Степки не было возражений. Спортивно-патриотический лагерь не изменит в его тусклой жизни ровным счетом ничего.

– Тогда готовься! Я надеюсь, после возвращения твоя талия станет как минимум на двадцать сантиметров меньше.

Вот такое отеческое напутствие.

Уже в дороге, сидя в пахнущем бензином автобусе и разглядывая пролетающие за окном пейзажи, Степка вдруг подумал, что, возможно, лагерь – это не зло, а новый этап. Надо только постараться быть дружелюбным с теми, с кем сведет его судьба.

Судьба свела его с тремя ребятами. Первый из которых, длинноволосый, прыщавый и не в меру самоуверенный, Степке сразу же не понравился. Прыщавый был немногим симпатичнее его самого, но вел себя, как хозяин жизни, и представился не банальным «Вася», а пижонским прозвищем «Гальяно». Прозвище Степке не понравилось, зато понравилась идея. Можно и самому назваться как-то по-особенному.

– Друзья называют меня Тучей.

Он соврал дважды. У него никогда не было друзей, а те, кто снисходил до общения с ним, называли его в лучшем случае Жиртрестом. Наверное, и здесь, в компании этих поджарых, удачливых и довольных жизнью ребят, этот номер не пройдет.

Удивительно, но к его на ходу придуманному прозвищу отнеслись как к должному. А Гальяно, который уже не казался Степке-Туче таким уж противным, даже сказал, что прозвище ему подходит. Спортивного вида блондин, который назвался Дэном и сразу заявил, что не нуждается в друзьях, отнесся к Степке равнодушно, но не враждебно, а третий из их компании, Матвей Плахов, даже ободряюще улыбнулся, и где-то глубоко в Степкиной душе родилась надежда, что все у него будет хорошо.