Но об этом, наверное, не стоит рассказывать своей пятилетней дочке, которая впервые задумалась о смерти.
— Вот смотри, — сказал он. — Сейчас Черчу только три года, а тебе пять. Он наверняка будет еще жив, когда тебе исполнится пятнадцать и ты пойдешь в старшие классы. Это еще долго.
— И вовсе не долго, — возразила Элли, и теперь ее голос дрожал. — Совсем не долго.
Луис прекратил делать вид, что занимается своей моделью, и поманил дочь к себе. Элли уселась к нему на колени, и он в который раз поразился тому, какая она красавица, причем огорчение вовсе не портило, а только подчеркивало ее красоту. Элли была смуглой, почти как левантийка. Тони Бертон, один из врачей, с которыми Луис работал в Чикаго, называл ее индийской принцессой.
— Солнышко, — сказал он, — будь моя воля, Черч жил бы сто лет. Но это решаю не я.
— А кто? — спросила она и сама же ответила, с совершенно недетским презрением в голосе: — Наверное, Бог.
Луис подавил желание рассмеяться. Все было слишком серьезно.
— Бог или кто-то еще. Часы идут, а в какой-то момент останавливаются — вот все, что я знаю. И их уже не починишь, солнышко.
— Я не хочу, чтобы Черч стал таким же, как эти мертвые питомцы на кладбище! — выкрикнула она со слезами и яростью в голосе. — Я не хочу, чтобы Черч умирал! Это мой кот! Мой, а не Бога! Пусть Бог заведет своего кота! Пусть заведет себе сколько угодно котов и всех их убивает! А Черч мой!
Из кухни донеслись шаги, и в кабинет заглянула испуганная Рэйчел. Элли рыдала на груди у Луиса. Ужас озвучили, выпустили наружу; он предстал перед нею во всей красе. И теперь, даже если нельзя ничего изменить, можно было хотя бы поплакать.
— Элли, — успокаивал ее Луис. — Элли, Черч же не умер, вот он спит.
— Но он может умереть, — рыдала она. — Может в любую минуту.
Луис укачивал дочь на руках и думал, что, кажется, знает, из-за чего она плачет: из-за неотвратимости смерти, ее жестокой непредсказуемости, ее глухоты ко всем доводам и слезам маленьких девочек; Элли плакала из-за потрясающей и одновременно ужасающей способности человека переводить символы в выводы, либо прекрасные и благородные, либо убийственно страшные. Если все эти животные умерли и оказались на кладбище, то и Черч тоже мог умереть
(в любую минуту!)
и оказаться на кладбище; а если такое может случиться с Черчем, то может случиться и с мамой, и с папой, и с маленьким братиком. И с ней самой. Смерть была отвлеченным понятием; кладбище домашних животных было реальным. В этих грубых надгробиях заключалась суровая правда, которую мог почувствовать даже ребенок.
Сейчас он мог бы солгать, как солгал чуть раньше, когда говорил о продолжительности жизни кошек. Но ложь запомнится и, возможно, потом попадет в досье, которое каждый ребенок заводит у себя в голове на родителей. Давным-давно мама солгала Луису, сказав, что детей находят в капусте. Это был вполне безобидный обман, но Луис так никогда и не простил мать за то, что она солгала, как не простил и себя самого — за то, что в это поверил.
— Солнышко, — сказал он. — Тут ничего не поделаешь. Это часть жизни.
— Это плохая часть! — выкрикнула она. — Очень плохая!
Он не знал, что на это ответить. Элли плакала. Но в конце концов слезы высохнут. Это был неизбежный и необходимый первый шаг на пути к нелегкому примирению с правдой, от которой тебе все равно никуда не деться.
Он прижимал к себе дочку, слушал звон утренних воскресных колоколов, плывший над сентябрьскими полями, и даже не сразу заметил, что Элли перестала плакать и заснула у него на руках.
Он отнес Элли в кровать и спустился в кухню, где Рэйчел как-то уж слишком рьяно взбивала тесто для кексов. Луис выразил удивление, что Элли отключилась в столь раннее время; это было на нее не похоже.
— Не похоже, — отозвалась Рэйчел, с грохотом ставя миску на стол. — Но, по-моему, она не спала всю ночь.
Я слышала, как она возится, около трех. И Черч орал, чтобы его выпустили. А он просится выйти, только когда она нервничает.
— Но с чего бы ей…
— А то ты не знаешь! — сердито воскликнула Рэйчел. — Из-за этого треклятого кладбища домашних животных! Она расстроилась, Лу. Девочка в первый раз в жизни увидела кладбище и просто… расстроилась. Большое спасибо за эту прогулку твоему другу Джаду Крэндаллу, хотя вряд ли я буду писать ему благодарственное письмо.
Вот он уже и мой друг, подумал Луис, одновременно подавленный и смущенный.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу