Виктор Точинов - Все лики смерти (сборник)

– Стоп. Если мускульной силы не хватало – где он взял соответствующий аппарат? Уж такой-то заказ в любом случае вызвал бы подозрения.

– Дэнфорд собрал его собственноручно, из двух частей. Судя по оригинальной конструкции «прыгунчиков», у него неплохие инженерные способности. При посещении вашего «семейного музея» произошел характерный эпизод: Дэнфорд буквально вырвал у меня из рук электроледоруб, крикнув, что я могу пораниться. Это была ложь. Конструкция ледоруба вполне продуманная и безопасная – удержать его в руках, нажать кнопку и одновременно коснуться рабочей части просто невозможно. Что он хотел скрыть? Следы крови? Тренировался на суше, на каких-либо животных? Или переделку для закрепления непредусмотренной инструкцией насадки? Стальных зубов? Не знаю. Но что-то скрыть явно хотел. Думаю, такой ледоруб у Дэнфорда не один. Два по меньшей мере. И второй сейчас укреплен на скутере – вместе со смертельной насадкой. В заказе специально оговаривался зажим в носовой части.

Наконец старик спросил о главном.

– Он сам пилотировал скутер?.. Сам… убивал?.. Эти его утренние прогулки…

Кеннеди помедлил с ответом. Подумал: Вайсгер уже не называет брата по имени… «Он, он, он…» И Кеннеди решил немного смягчить удар.

– Не думаю. По крайней мере не каждый раз. Сегодня, в любом случае, скутером управлял другой человек.

– Кто?

Кеннеди не ответил. Догадаться было несложно.

– Морис? Но ведь он в барокамере, досрочная разгерметизация смертельно опасна…

– А кто вам сказал, что у него действительно кессонная болезнь? Дэнфорд? И вы поверили, что Морис, такой опытный подводник…

– Поехали. Остальное доскажите по дороге. – Вайсгер неожиданно поднялся со стула. Раздавленный старик с опущенными плечами вновь исчез. Появился пожилой человек – прямой и жесткий, как клинок.

– Куда? – удивился Кеннеди. Не только словам Вайсгера, но и произошедшей с ним перемене.

– В Вайсгер-холл. Если все обстоит именно так – Морис сидит сейчас в барокамере и делает вид, что никуда не отлучался. Наконец кто-то сможет подтвердить ваши бредовые теории.

– Думаете, подтвердит? – усомнился Кеннеди.

– Подтвердит, – отрезал Вайсгер.

И Кеннеди стало не по себе. С таким же лицом, наверное, Вайсгер-отец отдавал приказ убрать с пляжа черных ублюдков… Убрать раз и навсегда.

– Поедем на моей машине, – скомандовал Вайсгер твердо. – Ваша может спугнуть дичь. Вдвоем: я и вы.

– Вы не хотите никого взять с собой? Эти люди могут быть опасны.

– Нет. Это семейное дело, Кеннеди. Считайте, что вас временно усыновили. Пистолет у вас с собой? В нашей семье непослушных детей принято наказывать.

Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна 27 июля 2002 года, 22:07.

Шериф сидел в своем офисе один. Сидел и медленно пил виски – без собутыльников и тостов. Даже без закуски. Хотел опьянеть – не получалось. Огромный организм Кайзерманна обладал счастливой (или несчастной?) особенностью – быстро пережигал алкоголь без особых последствий для мозга.

Позвонившую в дверь посетительницу шериф поначалу не узнал. Лишь когда она прошла в приемную, вспомнил: мисс Сароян, подружка той самой агрессивно-напористой лесбиянки. Вернее, супруга … Кайзерманн мысленно сплюнул.

– Вы хотите узнать, как продвигается ваше дело? – мрачно спросил он. – Следствие в полном разгаре. Выявлены кандидатуры двоих подозреваемых, объявления на розыск разосланы, и…

– Я хотела попросить о другом, – неожиданно перебила мисс Сароян. Неожиданно – поскольку при первом знакомстве мисс произвела впечатление женщины достаточно робкой. Впрочем, гостья тут же подтвердила то самое впечатление: – Я… понимаете… как вам сказать… в общем… в общем, вы можете не торопиться! – выпалила она вдруг.

Губы мисс Сароян дрожали, на глаза навернулись слезы.

– Это почему же? – искренне удивился шериф. Он поднялся с кресла и искоса бросил взгляд на сифон, красовавшийся на подносе в окружении стаканов. Кайзерманн заподозрил, что сейчас у гостьи начнется истерика.

– Потому что… потому что моя… моя… – Казалось, слово «супруга» застряло на губах мисс Сароян. – В общем, мисс Клейтор… эта ее коллекция…

И тут опасения шерифа сбылись в полной мере. Гостья как-то очень быстро оказалась рядом с ним. Весьма рядом. Можно сказать, вплотную. И стала жаловаться шерифскому пиджаку, обильно орошая его слезами. Жалобы перемежались горькими всхлипываниями.

– Я не могу… Я больше просто не могу… Этот ее подвал… Эти ее «игрушки»… Она не спрашивает!.. Она не спрашивает, хочу ли я… Она просто берет меня за руку и ведет… и… и… Я больше не могу!.. Я просто благословляла этих воров, понимаете?.. А если вы вернете ей… ее… и все опять…