Виктор Точинов - Все лики смерти (сборник)

«Если только на босых ногах не было капроновых колготок», – закончил мысль в голове Шикунова чей-то чужой неприятный голос. Прозвучало это настолько реально, что Паша резко обернулся: показалось, кто-то говорит за спиной, прямо в ухо… Никого…

Кошмар продолжался. Теперь в виде слуховых галлюцинаций…

Хотя – почти все стало понятным. Все неясности исчезли. Никто не вламывался в квартиру, никто тайком не изготавливал дубликаты ключей. Просто… Просто…

«Просто Лющенко не сдохла», – с ехидным торжеством закончил тот же голос.

И захихикал, повторяя на все лады, даже напевая:

Не умерла…

Конечно же, она не умерла, такие сучки отличаются редкой живучестью. Потеряла сознание, и только. Паша ведь не прикладывал к губам зеркало, даже пульс не пытался обнаружить. Увидел красную лужицу, поползшую из-под головы, – и подумал в панике: все, капут.

А она была жива… Черт возьми, она все время была жива… Впала в кому, или как там это у медиков называется. Хотя, может, на короткие промежутки времени очухивалась. То-то ему слышались ночью легкий плеск и шепот…

Потом – этим чертовым льдом – Паша сам, сам привел ее в сознание! Да еще, дурак, не остался, не понаблюдал, поспешил в Александровскую, как последний идиот…

Шикунов застонал и горько пожалел, что коньяк кончился. Нежданное воскрешение – и тем самым избавление от роли убийцы отнюдь его не обрадовало. Если вдуматься, хрен редьки не слаще. Уж кто-кто, а Лющенко приложит все усилия, чтобы засадить Пашу за покушение на убийство…

Так что ничего утешительного не произошло… Гнида сейчас наверняка сидит в казенном доме и катает заявление с самыми душераздирающими подробностями…

– Стоп! Стоп!!! – закричал Паша. А может, и не закричал. Может, просто подумал. Звуки, звучавшие внутри, в мозгу, и вовне, – таким странным образом переплелись и практически теперь не различались.

– Стоп! – закричал-подумал он. – А кто сказал, что она жива? Кто видел ее оживший труп? Небось это я – Я! Я!! Я!!! – пробежал тут в носках. И все. Больше ничего. Никаких чудесных воскрешений.

Он вернулся в комнату, остановился у большого трехстворчатого шкафа. Именно там обрывалась цепочка следов – у самых дверец. И – раньше Паша этого не замечал – между дверцами была щель. Неширокая, сантиметра два, не более.

«Лариса не закрыла», – сказал-подумал Паша. И услышал – словно в ответ – чужой и мерзкий хохот, отдавшийся гулким эхом в резонирующем черепе.

Знакомый, уже слышанный сегодня голос посоветовал: а ты открой шкаф, открой – и тут же увидишь, кто не закрыл за собой двери. И почему не закрыл. Внутри – ха-ха – дверных ручек нет! Открой, открой! Потяни за веревочку, дверца и откроется… Лющенко, Лющенко, зачем тебе такие большие зубы?!

– ЗАТКНИСЬ!!! – рявкнул Паша на поганый голос. Наверное, все-таки вслух, потому что даже стекла задребезжали от вопля. А уши заложило. Но, может, и то, и другое лишь показалось.

Голос смолк.

Паша сделал несколько глотательных движений, пытаясь избавиться от звона в ушах, – помогло относительно. Протянул руку и стал отворять дверцу шкафа. Она ползла с душераздирающим скрипом – и отчего-то чудилось, что сквозь механический звук пробивается шипение: пло-х-х-х-хой мальчиш-ш-ш-ш-ка…

Трупа внутри не было. Ни воскресшего, ни мертвого. Никакого. Но…

Но почему вся висящая на плечиках одежда сдвинута в одну сторону по идущей вдоль шкафа металлической перекладине? И почему изнутри пахнуло сыростью? Кто тут был? Был совсем недавно?

Паша стал торопливо ощупывать лежавшие внизу пакеты с какими-то шмотками. Действительно сырые? Или так показалось его ладони, разом вспотевшей?

Похоже, действительно сырые…

Проклятье! Значит, сучка жива! Оклемавшись, бродила по квартире – услышала, как он звенит ключами в замке, и забилась в шкаф. А потом спокойненько ушла – когда Паша впал в беспамятство в ванной…

Идиот!!!

Надо было не устраивать истерику, а тут же обыскать квартиру! Вытащил бы гадину из шкафа, врезал бы по кумполу – и обратно в ванну! И – кислотой! Не хрен тут, умерла так умерла!

Ехидный голос тут же встрял: «Ты бы собрал вещички, пока время есть! Бельишко, то-сё… Только трусы в цветочек не бери. Говорят, любителей такого белья живо в камере рачком ставят…»

– Заткнись! – снова попытался гаркнуть на него Паша, но получилось как-то вяло. Неубедительно.