Александр Варго - После заката

Зато чудесное дитя явно отличалось ангельским трудолюбием и желанием помочь родителям: пристраивало на большой чурбак что-то, показавшееся Кириллу деревянной чуркой. Рядом лежал топор. Вернее, колун с потемневшей ручкой, обмотанной на конце синей изолентой.

Ни дать, ни взять сюжет для нравоучительного рассказца в детскую хрестоматию: утомленные страдой отец с матерью еще спят, а любящий сынок колет дровишки для самовара — попотчевать проснувшихся родителей свежим горячим чаем.

— Ма-а-альчик! — протянула Марина неприятным, каким-то скрипучим голосом. — Немедленно отойди от этой гадости!

Кирилл удивился. Но тут же все понял. Разглядел, ЧТО именно лежало на чурбаке. ЭТО и раньше находилось в поле зрения, но мозг отчего-то не воспринимал, не осознавал увиденное — слишком уж оно не вписывалось в нарисованную воображением благостную картинку.

На неровной, иссеченной многими ударами топора деревянной поверхности лежала крыса .

Дохлая крыса…

Здоровенная — мордочка касалась края чурбака, кончик хвоста свешивался с противоположного. Голова у грызуна была неправильной, сплющенной формы — и причина того сомнений не вызывала: неподалеку валялась крысоловка.

Самая простая, без затей, крысоловка. Скоба, мощная пружина, сторожок и дощечка-основание. Последняя деталь вся в бурых пятнах — наверняка немудреное устройство прикончило многих представителей хвостатого племени.

Чудесное дитя, никак не реагируя на присутствие чужаков, внесло легкую правку в свой натюрморт — чуть изогнувшийся голый крысиный хвост лежал теперь идеально ровно.

— Мальчик! Слышишь меня?!! — чуть ли не завопила Марина.

Ангелочек, без сомнения, слышал — взглянул на нее бездонными, небесно-голубыми глазами. И с видимой натугой поднял колун на уровень груди.

— Ты… — Марина осеклась.

Колун опустился с глухим стуком.

Был он совершенно тупой, предназначенный не рассекать что-либо, но лишь раскалывать дрова. Да и силенок у мальчика не хватало на полноценный замах.

Металлический клин, угодивший ровно по середине крысиной спинки, не разрубил грызуна пополам — смял, сплющил, вдавил в дерево, ломая косточки… Кирилл отлично видел, как дернулись вверх задние лапки и хвост, передняя часть тоже дернулась, при этом из крысиной пасти вылетело, выплеснулось что-то мерзкое, тягучее, буро-красное…

Желудок отреагировал мгновенно, без всяких предупреждающих позывов. Кирилл чудом успел согнуться — хлынувшие наружу остатки завтрака все же не попали на одежду.

Он с ужасом глядел на кроваво-бурое отвратительное пятно у себя под ногами.

Кровь…

Кровь?!

Тут же вспомнил: сок, проклятый томатный сок, в жизни больше не возьмет его в рот…

Он понял, как смотрелся сейчас со стороны — точь-в-точь как та крыса, даже цвет выплеснутого очень похож, словно и ему, Кириллу, с хрустом опустилось на спину крушащее железо… Словно это он лежал на иссеченной плахе. Спина немедленно откликнулась тягучей болью — психосоматика чистой воды. Желудок тоже не остался в стороне, жесточайшие спазмы не прекращались…

Ангелочку, похоже, были не в диковинку блюющие неподалеку незнакомцы. Тюк! Тюк! Тюк! — работа колуна не прекращалась.

Марина что-то крикнула — смысл слов скользнул мимо сознания Кирилла, потом крикнула что-то еще, потом мерное тюканье смолкло.

Кирилл наконец сумел разогнуться. С губ свисала липко-тягучая нить слюны, смешанной с чем-то гнусным, он смахнул — тут же прилипла к пальцам, он тряхнул рукой, не помогло, взмахнул резко, яростно, — и эта гнусь улетела не куда-нибудь, а ровнехонько на его джинсы… Он мысленно взвыл, представив, каким идиотом выглядит.

Взгляд Кирилла — помимо его воли — скользнул к чурбаку. И тотчас же отдернулся. Нет уж, ни к чему рассматривать месиво, в которое превратилось крыса, хватит на сегодня тошнотворных зрелищ…

Марина застыла с колуном в руках — отобрала у юного дератизатора. И если кто-нибудь заглянет сейчас во двор Лихоедовых, наверняка решит: именно эта молодая симпатичная женщина — автор лежащего на чурбаке непотребства. Ибо заподозрить ангелоподобное создание в подобных развлечениях решительно невозможно.

— Зачем?! — спросил Кирилл у мальчика. И, уже спросив, понял, — ответ услышать не хочется. Не интересно, и все тут.

— Так ведь родительский день завтра, — произнес малыш так, будто это заявление полностью оправдывало его странное, мягко выражаясь, занятие.