Александр Белогоров - Черный фотограф. Бунт марионеток

— И что же тебе не нравится? — спросил Алеша.

— Черт его знает! — ответила Аня. — Просто раздражает, и все. Наверное, потому, что смотрю на него целыми днями. Вот и Кешке он не нравится.

— А ты откуда знаешь? — спросил Алешка. — Он что, сказал тебе? — Кешка был Аниным попугаем.

— Он на него ни разу не сел, — ответила она. — Даже близко не подлетает.

Обычно Кешка летал по всей комнате и очень любил садиться на всякие картины, зеркала и вообще всюду, за что только мог уцепиться.

— Мой Маркиз тоже портрет не любит, — сказал Алеша. — Даже шипит на него иногда.

— Значит, у тебя тоже? — Аня как будто даже обрадовалась этому факту. — Ну а сам ты как?

— Я тоже не очень-то его люблю, — признался Алешка.

— Ну, слава богу! — воскликнула девочка. — А то я уже думала, что это у меня крыша едет! Заклинило меня на этом фото.

— Значит, у нас обоих крыша поехала, — невесело пошутил Алешка.

— Может, это из-за рамки? — подумала вслух Аня. — Уж больно она какая-то тяжелая и неприятная. В такой только портреты покойников вешать!

— А животным-то что от рамки! — возразил Алешка. — Разве что каким-то составом специальным все это обрабатывалось, вот звери и чуют.

— Ага, ядовитым! — продолжила Аня. — Вот мы и заболели.

— А я от этого ногу сломал? — рассмеялся Алешка.

— Да, точно! — согласилась Аня. — Вообще, у нас получается какая-то беседа двух психов: рамки, портреты, животные…

— Тут действительно спятишь скоро! — решился наконец Алеша перейти к той теме, ради которой первоначально и затевался этот разговор.

— Да? А что такое? — насторожилась Аня, и мальчик по интонации одноклассницы понял, что она тоже что-то держит при себе и недоговаривает.

— Да мерещится тут всякое, — уклончиво начал Алеша, но постепенно разговорился.

— Сначала мне казалось, что кто-то меня толкнул, когда я падал, — начал он. — И потом еще раз на том же месте едва не свалился. И опять то же самое чувство. И еще: как будто холод какой-то…

Мальчик прервался, опасаясь услышать смех и ехидные замечания, но Аня слушала очень серьезно и его не прерывала. Это ободрило Алешку, и он продолжил.

— А еще сны какие-то дурацкие снятся! — смущенно проговорил он, словно оправдываясь за то, что рассказывает такие глупости. — Все какие-то кошмары, а потом просыпаюсь, и как будто что-то остается… — Алешка прервался, ожидая реакции.

— Со снами у меня тоже не все в порядке, — тихо сказала Аня после долгой паузы. — Я думала, что это от болезни…

— А что происходит? — спросил Алеша, когда молчание сделалось слишком долгим.

— Да нет, ерунда, наверное, — ответила Аня. — Просто снятся такие ситуации, из которых не могу выбраться. А утром просыпаюсь совсем без сил, как будто все это на самом деле произошло. И мерзну, как будто не июнь, а январь.

— А что все-таки снится? — настаивал Алешка. Он понимал, что сам едва ли бы стал рассказывать про всякие кошмары. Мало ли что кому городится! Но ему почему-то казалось, что девочке это сделать гораздо легче; ведь принято считать, что женщины придают снам куда большее значение, чем мужчины. И все-таки он не очень-то рассчитывал на Анино согласие. Тем не менее она вдруг начала рассказ.

— Ты понимаешь, — говорила она, — снится все время, что я то ли связана, то ли прикована где-то, то ли просто непонятно почему пошевелиться не могу. Пытаюсь вырваться, закричать, но ничего не выходит. А иногда только больнее становится.

— А это место на пещеру не похоже? — прервал Алешка.

— А ты откуда знаешь? — спросила Аня с некоторым недоверием. Она даже подумала на мгновение, что кто-то рассказал мальчику ее сон, но тут же поняла, что она о нем не только никому не рассказывала, но даже и не записывала в дневник, который иногда вела.

— Это я там во сне оказываюсь, — мрачно пояснил Алешка.

— Тогда понятно, — ответила Аня, хотя на самом деле это ничего не проясняло, а скорее, наоборот, запутывало. С чего бы это им видеть во сне одно и то же место, да еще такое, где, По-видимому, никто из них не только не бывал, но и в глаза не видел?!

— Так вот, — продолжала она, собравшись с мыслями. — У меня такое ощущение, будто я в этой пещере или норе не одна.

— А еще там вещает какой-то отвратительный голос! — воскликнул Алешка.

— Ты, похоже, мои сны не хуже меня знаешь! — заметила Аня.

— Конечно, если снится почти одно и то же! — согласился Алеша.

— А голос и вправду отвратительный! — продолжила девочка. — И причем такое ощущение, будто я его где-то когда-то уже слышала. Вот только никак не могу вспомнить, где и когда.