Александр Белогоров - Бунт марионеток

— Спасибо! — обрадовалась Марина. — А то мне одной было бы совсем страшно идти! Еще бы сбежала с полдороги!

Марина сначала даже хотела отрезать небольшую прядь дома, но Катя уговорила ее этого не делать. Кто знает, какой длины волосы требуются для куклы. Обидно будет, если придется резать вновь.

На лице кукольного мастера, сидевшего в своей привычной позе, не было заметно ни радости, ни удивления. Он окинул подошедших девочек равнодушным взглядом, но не сказал ни слова, ожидая, что они сами скажут, зачем пришли. Марина готова была уже повернуть назад (ее такое безразличие здорово задело), но Катя взяла инициативу в свои руки. Она даже подумала, что все получилось очень удачно: теперь кукольник точно поймет, что без нее ничего бы не получилось!

— Вот, мы пришли… Мы согласны… — Катя с трудом подбирала слова, хотя обычно с этим у нее не возникало никаких проблем. Перед этим человеком она просто робела. Вот и сейчас она сказала «мы», несмотря на то, что соглашаться должна была одна Марина.

Несколько секунд кукольник молчал, и девочки (одна — с тревогой, а другая — с облегчением) уже решили, что ничего не получится. Но тут он, наконец, еле заметно кивнул и, почти не разжимая губ, произнес только одно слово: «Хорошо». После этого мастер достал из кармана маленькие ножницы, блестевшие словно золото, щелкнул ими в воздухе и зачем-то посмотрел на свет. Похоже, у него все было приготовлено заранее. Или же этот предмет был у него с собой всегда, на всякий случай? Но сейчас не было времени думать над его странностями.

— Нет, не здесь! — Марина очень не хотела, чтобы кто-нибудь увидел эту простую процедуру. Потом ведь слухов не оберешься!

— Ты что! Смотри: на улице никого нет! — Катя и сама немного испугалась. Одно дело отрезать прядь волос, а совсем другое — идти в мастерскую к этому типу. Еще, чего доброго, действительно каким-нибудь маньяком окажется! Конечно, вдвоем не так страшно, но все-таки…

— Ладно, давайте! — Марина тоже посмотрела по сторонам. Улица в этот час оказалась действительно непривычно пустынной.

Кукольник поднялся со своего стула. Он и раньше казался высоким, а теперь возвышался над девочками, как телеграфный столб. Он внимательно осмотрел голову Марины, выбирая, очевидно, место, откуда можно срезать волоски, не попортив прическу, а потом протянул длинную, худую руку к ее голове. В его взгляде в этот момент промелькнула какая-то заинтересованность, сменившаяся через несколько мгновений привычным равнодушием.

Короткий взмах ножниц, и небольшая прядь волос оказалась в руке у мастера. Он даже не прикоснулся к девочке, но Марине вдруг показалось, что ее тронуло что-то холодное и склизкое, словно лягушка, пиявка или еще что-нибудь в этом роде. Марина даже пошатнулась и едва не упала в обморок. Так бы, наверное, и случилось, если бы мастер действовал чуть дольше, а Катя не держала ее за руку.

Марина, которая вдруг побледнела не хуже кукольника, отступила на шаг назад и готова была пуститься в бегство, но Катя, не забывшая о положенном вознаграждении, крепко держала ее за руку. Кукольник же неторопливо убрал ножницы в карман и теперь рассматривал волосы на свет, перебирая их своими тонкими, длинными пальцами. После этого он достал из другого кармана небольшой пакетик и заботливо упаковал в него свое приобретение.

— А деньги! — воскликнула Катя, пришедшая в себя гораздо раньше подруги и теперь сильно обеспокоенная. Она подумала, что глупо было отдавать волосы вот так, без свидетелей. Хоть бы расписку какую-нибудь надо было взять!

Но кукольник уже залез во внутренний карман своей поношенной, выцветшей куртки (похоже, у него там был целый склад) и тем же плавным, неторопливым движением выудил из него два небольших конвертика и протянул один из них Марине, а второй — Кате. Внешне они ничем не отличались, но мастер почему-то точно знал, кому из девочек какой из них предназначался, хотя и не заглядывал внутрь и даже не посмотрел на конверты.

Катя выхватила свой конверт сразу же, а Марина немного помедлила: ей совсем не хотелось приближаться к кукольнику вновь. Но он продолжал стоять, по-прежнему держа конверт в протянутой руке, которая ни капельки не дрожала, словно протез. И девочка наконец протянула свою руку и взяла деньги, изо всех сил стараясь не выхватить его и не убежать со всех ног. Ощущение мертвенного холода опять повторилась, хотя девочка вновь даже не прикоснулась к руке этого человека.